Алекс схватил парня за плечо, развернул на себя.

— Ну?! Где?!

«Ну не молчи же ты! Скажи, скажи, и я обещаю: сделаю все, чтобы ты остался жив!»

— Саш, отстань от него. Ты что не видишь — не в себе он.

Мамба… Тут как тут. И народу прорва. Как же, бесплатное зрелище. Но этот вроде действительно не в себе. Алекс словно впервые увидел Марка: в грязи, штаны разорваны. И глаза… Интересно, он хоть видит кого сейчас?

— Марк! Марк, где Кристи?!

Вот почему он должен сейчас уговаривать эту мразь?! Почему должен любезничать, в то время когда так хочется придушить? Свернуть эту тощенькую шеечку! У-у-у!!!

— Где Кристи?! — не удержался, отвесил-таки гаденышу затрещину.

Ага, обратил внимание! Ну что ты шипишь? Говори же, говори!

— Пустите меня!

Рат… Только его тут не хватало!

— Феликс, стой! Не забывайся!

Ратников остановился. Да, Мамба действительно прав: нельзя. Нельзя вот так вот просто броситься на этого ублюдка и разорвать его… Ну почему? Почему?! Потому что он — Рат? Потому, что вокруг куча народу? Потому, что…

— Сальникова ко мне! А этого — в камеру! Завтра поговорим…

Завтра… Когда он успокоится, он много чего с этого мозгляка спросит. Рат повернулся было, чтобы уйти…

В этот момент Марк, казалось, очнулся ото сна, взгляд его стал осмысленнее. Он оглядел собравшихся, а потом задержался взглядом на Ратникове и… засмеялся. Жутким, неживым смехом. Рат остановился.

— Марик, уйди, папочка услышит… Марик, ты ничтожество… Марик… Потаскуха! Сладкая сучка!

Рат рванулся к нему.

— Что ты сказал? Молокосос!

Мамба преградил ему дорогу.