От этого знания Орнольф попытался бы уберечь даже врага. От этого знания старался уберечь его Альгирдас. С непростительной нежностью оба хранили друг друга от этих мыслей, от близкого осознания того, что жить, в действительности, незачем. Хранили только для того, чтобы сейчас, придя извне, знание это обрушилось на головы, как лавина.

Спрятаться негде. Негде укрыться.

«Да перестань! – боль в заживающей ранке на локтевом сгибе, тягучая, как голос Альгирдаса, сладкая, как его дразнящая улыбка. – Жить стоит ради меня. Скажешь, нет?»

И это тоже умеет только он – неукротимый, неугомонный, непобедимый Паук. Смеяться, когда совсем не смешно. Орнольф не может так, но в ответ на насмешку и вызов в темно-серых глазах поневоле улыбается сам. Подумать только, и он еще воображает, будто его дело – заботиться об этом вечном мальчишке! О беззащитном и уязвимом Пауке…

До сих пор Паук куда лучше справлялся с тем, чтобы защищать Орнольфа.

От всего. От самого себя, если нужно.

– Наказание мое, – второй раз за последние полчаса говорит Орнольф.

– Счастье, – возражает Альгирдас.

И разве можно не согласиться с ним?

* * *

Марина заглянула в библиотеку, сказала «ой…» и быстро прикрыла дверь.

– Заходи! – позвал Орнольф, улыбнувшись.

Почувствовал, как Хельг, словно большая змея, заскользил из-под руки и прижал его к себе покрепче. Поймав вопросительный взгляд: «уверен?» , только кивнул: «не дергайся» .

Им жить с Мариной в одном доме, и чем скорее она перестанет смущаться того, чего все равно не понимает, тем лучше для всех. К тому же Хельг так славно устроился на массивном подлокотнике кресла, так уютно свернулся, склонив голову Орнольфу на плечо, что отпускать его совсем не хотелось.

Только сердце опять не бьется. Ох, птаха-птаха…

– Я не помешаю? – осторожно уточнила Марина.

Забавная девчонка.

– Чем, по-твоему, мы тут занимаемся? – насмешливо поинтересовался Хельг. – Это библиотека. Кладбище знаний.