Но было поздно. Струи бешено хлестали в разбитые окна, брызги мелькали повсюду. Федотов пустился искать Ненашева, стараясь не попадать в лужи, растекающиеся по полу…

А несущая смерть вода лилась, лилась и лилась! В здании началась паника.

Федотов нашел генерала в кабинете. Сергей Петрович что-то перебирал в сейфе и был абсолютно спокоен – он уже все знал. И понимал, что проиграл битву.

– Сергей Петрович!.. – задыхаясь, чувствуя, как сердце колотится где-то чуть ли не в горле, начал было редактор, но генерал так глянул на него, что старый газетчик, обмякнув, опустился на стул.

– Так-то, Палыч, – сказал Ненашев. – Окончен бал, погасли свечи… Как там Сидорчук, цел?

– Вроде бы не зацепило…

– Ну и отлично. Ты вот что, найди-ка его. Соберите всех, кого этой дрянью не задело, и потихоньку выводите потайным ходом. Вот, – генерал кинул на стол план этого хода, – разберетесь.

– А ты, Сергей Петрович?

– Ну, я и без плана вас догоню. Давай, давай, Палыч, каждая секунда на счету!..

Спровадив друга, Ненашев достал из сейфа личное оружие – пистолет ПСМ, вставил магазин, передернул затвор. Задумался, глядя на маленькую боевую машинку в руке…

За полуоткрытой дверью раздались торопливые, почти бегущие шаги. Генерал быстро сунул пистолет в карман.

3

Вице-губернатору Дмитрию Аркадьевичу Ливенцеву не исполнилось еще и сорока, и был он лицом из первого кадрового эшелона. Засланец из Москвы, он прибыл сюда на вырост, с тем чтобы года через три вернуться на Старую площадь уже с подъемом. Ну, а там – все выше, и выше, и выше… Большие родственные связи пролагали перед Ливенцевым прямую гладкую дорогу, что он воспринимал как должное, презирая этот паршивый город, где вынужден отбывать каторгу вице-губернатора… «Ничего, ничего! – думал он по вечерам в служебной шестикомнатной квартире, прихлебывая свой любимый «Сент-Эмильон», который ему доставляли прямо из Бордо. – Ничего! Еще один день долой, так что срок идет…»

И вот такая незадача с этим проклятым институтом! Конечно, в другой ситуации Дмитрия Аркадьевича давно бы след простыл из обреченного города, но, как назло, губернатор – эта старая жопа, пердун колхозный! – оказался в отлучке, и никуда нельзя было деться. Впрочем, очутившись в «Бастионе» и выяснив обстановку, Ливенцев успокоился и даже повеселел: город-то обречен, а он нет! Более того, он теперь на виду, самое время набирать очки. Героем вернется в столицу. Вся грудь в крестах да на белом коне. А уж на самый худой конец – кому-кому, а ему-то пропасть не дадут. Про потайной ход он, конечно, знал.