— Из Ленинграда, что ли?

— Да. То есть, так точно!

— Лети домой, репортер! — отвернулся лейтенант.

— Подождите, — схватил его за руку Павел. — А с этими что будет?

Он показал на зареванных флэшмобовцев, которых, подталкивая штыками и прикладами, красноармейцы сажали в полуторки.

— Там разберутся, — посмотрел на него лейтенант и неожиданно улыбнулся. Хорошо так, открыто улыбнулся. — Отработают где-нибудь на лесоповалах лет по пять и заново жить начнут. Подумаешь… Еще спасибо скажут. Знали бы они, что тут через пару лет начнется…

— А что?

— Не твоего ума дело! — отрезал внезапно посуровевший лейтенант.

— А мне-то что делать? — внезапно испугался журналист.

— Домой летите и пишите, — пожал плечами командир.

— Что писать-то?

— Пишите… — тут лейтенант призадумался. — Пишите, что русские вернулись.

Павел зашагал мимо грузовиков с проститутками и пьяными студентами, а потом спохватился и побежал обратно. К лейтенанту:

— Товарищ лейтенант, а товарищ лейтенант!

— Что? — сердито обернулся тот. — Летите, товарищ журналист. Не задерживайте!

— Фамилия у вас какая, мне ж про вас писать!

Лейтенант вдруг покраснел, как могут краснеть только блондины с тонкой кожей:

— Да обычная у меня фамилия. Советская. Турсунбаев я. Запомните?

Потом резко отвернулся и закричал:

— Иванов, Гонгуладзе, Барабаш! Я же сказал: девок отдельно сажать!