До определенного момента можно было надеяться на то, что мы в действительности совершенно ничего не знаем, и все слова, что нам говорят, все версии, не более чем досужие вымыслы и провокация. Меня всегда интересовала история Великой Отечественной и история нашей Победы. Прочитав кучу книг, просмотрев сотни фильмов, я сложил свое собственное мнение о том, что происходило в период с сорок первого по сорок пятый, какими причинами было вызвано и каким образом закончилось. В чем-то моя точка зрения совпадала с общепринятой, в чем-то отличалась. Но один непреложный факт, постулат, я точно для себя вывел. Вся логика войны, вся ее история утверждали лично для меня одно — русский народ не мог потерпеть в ней поражение. Он был обязан победить, ибо вопрос победы был равносилен вопросу выживания. Оговорюсь сразу, под русским народом я подразумеваю абсолютно все национальности Советского Союза. Тех, кто проживал и, главное, сражался на фронтах, каким-либо иным способом формировал свой вклад в Победу.

Так вот, лично мне было ясно, что война могла сложиться по-разному, в той или иной степени более удачно либо менее. Хотя, опять же, именно по моему мнению, лучше быть вряд ли могло. Но речь сейчас не о том. Речь о принципе, об аксиоме — русский народ потерпеть поражение не мог. Почему же здесь все пошло иначе?

Понимаете, я вижу асфальтированную дорогу. И помню разрушенные, вопиюще нищие деревни русских. Вижу вот прямо сейчас, с грузовика, что лес по сторонам дороги тщательно прорежен, вычищен, вижу, что подлесок аккуратно подстрижен. И разметку дорожную тоже вижу. Это все чрезвычайно напоминает современную мне Германию, вот только это ни в коей мере не радует меня. Поймите, я слишком много знаю для того, чтобы попасться на удочку о вечно пьяных разгильдяях русских. И если виденные мной крестьяне живут в грязи и смраде, в отвратительной бедности, это не из-за свойств их натуры. Это потому, что они на положении рабов и у них нет возможности изменить свою жизнь.

Я никогда не видел ничего зазорного в том, чтобы гордиться подвигом своего народа. И на полном серьезе считал, что те, кто погиб из моей родни, вечно будут жить во мне и моих детях. Возможно, в любой иной ситуации мне были бы близки учения нацизма. Но я русский. Я знаю, что сделали для победы десятки и сотни народностей и национальностей, которые населяли СССР. Русского определяет не национальность, а готовность сражаться и умирать за свою Родину, не более того, но и не менее.

Лично для меня Великая Отечественная — выбор миллионов людей между рабством и свободой. И я не понимаю, почему вдруг здесь этот выбор оказался в пользу первого.