Глава девятнадцатая, где в споре истина так и не родилась

Глава девятнадцатая,

где в споре истина так и не родилась

Чем ниже стоишь – тем больнее бьют.

– Ощупал я себя растерянно, ещё не веря, что цел остался, – рассказывал окружившим его на лежаке слушателям Безумный Проповедник, вращая слегка выкаченными от нешуточной сосредоточенности глазами и оглаживая лопатообразной ладонью седую бороду, – даже за нос пребольно ущипнул – да нет, и в самом деле цел! Только рано, скатертью дорога, радовался…

– Эй, путешественники, усы узлом! Поговорить бы надо!

Головы всех присутствующих, качнувшись, как поплавки на поклёвке, повернулись на неприятно знакомый матюгальник. Так и есть – напротив оконца махинерии, снаружи, на перроне, стоял не кто иной, как Ухмыл. Бритый череп, весело бликующий зерцальными зайчиками, вислые рыжие усищи, кончиками упирающиеся в широкие плечи, насмешливая рожа, настежь распахнутый на груди серый армяк, демонстрирующий давно не стиранную грязно-белую рубаху, чёрные, пузырящиеся на коленях штанцы – всё в полном комплекте.

– Ни фига себе, – беспечно хмыкнул Воха, вольготно развалившийся на лежаке и чувствовавший себя за железными стенами махинерии в полной безопасности от вражеских происков. – Не бандюки прямо, а детская неожиданность. Никак не отстанут, елсы полосатые!

– Вот незадача, – пробормотал Проповедник, – я и не заметил, скатертью дорога, как мы сызнова остановились.

– И я тоже, – кивнул Воха Василиск. – Интересный ты рассказчик, дедуля, обертон те по ушам.

– Главное – не занимательность, главное – знания. – Минута наставительно подняла указательный палец, демонстрирую полное самообладание появившейся вражине – типа, видала я таких пачками и пачкала неоднократно, так что и смотреть не на что. Но где-то в глубине глаз всё же мелькнул тревожный блеск.

Приметив это, Благуша решительно поднялся и шагнул к оконцу поближе, словно желая загородить любимую своей широкой грудью.

– Чего желаешь, бандюковская рожа?

– Вот так сразу и бандюковская, – ничуть не смутился Ухмыл, который этого и не умел. – Я тут, понимаешь ли, мирные переговоры наладить пытаюсь, а меня словно мордой об стол. Эх, люди… Вот, смотри, у меня и сабли нет, – бандюк похлопал ладонью по пустым ножнам. – Говорю же – мирный я!

– Ага, а рядом где-нибудь ещё один обалдуй с двумя саблями стоит, оторви и выбрось, – презрительно бросил Благуша. – Не о чем нам с тобой разговаривать, бандюк, проваливай!

Тут Воха тоже поднялся и небрежно-ленивой походкой приблизился к оконцу.

– Погоди, торгаш, давай послушаем, мы ж никуда не торопимся. Вдруг что забавное скажет. Слышал же – мирные переговоры предлагает, и это бандюк-то! Явно неспроста, видать почему-то приспичило! Может, ещё пенкой угоститься захотел, как на прошлой остановке? Тем более что ему-то и не досталось, ежели не ошибаюсь?