– Не плюй в колодец – сам туда попадёшь, – хмуро пообещал Ухмыл барду, происходящее ему уже не очень-то и нравилось. Видать, начало доходить, что ввязался не в свою драку, но уступить без боя, не потеряв собственного достоинства, он не мог.

А Благуша, словно прочитав мысли бандюка, нанёс сокрушительный удар:

– Уронив своё достоинство, делай вид, что это не твоё.

Бандюк скрипнул зубами и, немного подумав, всё-таки сумел найти достойный ответ:

– Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним, усы узлом!

– У того, кто смеётся последним, обычно не хватает передних зубов, – снисходительно объяснил Благуша. – Но чаще всего это тот, до кого дольше всех доходит.

– За крепким забором и старый пёс мнит себя ватаманом!

– Истина для глупцов – то же, что факел среди тумана, он светится, не разгоняя его.

– Когда нет определённой цели, стреляют без промаха, усы узлом!

– Лучше молчать и слыть идиотом, чем заговорить и развеять все сомнения.

Ухмыл даже задохнулся от возмущения и целую минуту, дико вращая налитыми кровью глазами, не мог ничего придумать. Рука требовательно искала саблю на поясе, но бесполезно скребла пустые ножны. И это бесило ещё больше.

Затаив дыхание, народ ждал ответа. Похоже, бандюк готов был сдаться. Но путешественники ошиблись. Кое-как, но ватажник оправился от удара и произвёл собственный выпад:

– Сам себя не похвалишь, весь день ходишь как оплёванный! Ну, торгаш, что ты на это скажешь?

На что Благуша совершенно невозмутимо ответил:

– Никогда не спорьте с дудаком – люди могут и не заметить между вами разницы.

– Ах так! Тогда… тогда… Не каждому жизнь к лицу! Вот!

– Чтобы извлекать уроки из ошибок прошлого, необходимо не путать их с победами, – наставительно произнёс слав.

– Самая тонкая резьба – это резьба по горлу! – заорал Ухмыл, буквально беснуясь под оконцем Махины, топая ногами и размахивая руками, так что даже страшновато стало за балабойку – казалось, он вот-вот врежет ею по железу Махины. Врежет и разнесёт вдребезги.

Благуша вздохнул. Скорбно посмотрел на бесчинствующего за оконцем крайна. И вдруг широко, не хуже самого Ухмыла, осклабился:

– Человек может всё, пока не начинает что-то делать. Вот так-то, бандюковская рожа.