– Мне жаль машиниста, – сказала Злата, наклонившись к Деду. – В таких случаях мне всегда жалко машиниста. Как будто его заставляют быть убийцей!
– А мне жалко Держителя, – признался он. – Каждый раз он верит, что обойдётся. А потом жалеет, что не смог остановить…
Он не договорил – из-за скрежета колёс и женского визга.
Кто-то выругался, кто-то недовольно проворчал: «Ну вот, теперь надолго».
– Это для его матери? – тихо спросила Злата.
– Для кого?
– Ну, его мать не знает, что он умер, – пояснила Злата. – Я не умею делать копии. Поэтому Вишня приняла облик Кукуни, и…
Она закрыла рот ладонью. Теперь уже без всякого притворства.
– И до сих пор живёт там, – закончил за неё Дед.
Приподнявшись с лавочки, он посмотрел на спины и затылки людей, заслоняющих обзор, и опустился обратно.
– А если он сейчас там? Дома? – предположила Злата.
– И что?
Злата проследила взглядом за милиционером, который торопливо пересёк платформу и скрылся в комнате дежурной по станции.
Через несколько минут объявили о задержке отправлений.
Толпа отхлынула с платформы и устремилась к переходу на Кольцевую линию. Недовольных лиц было столько же, сколько преисполненных сострадания. «Он сам или столкнули?» – снова и снова спрашивала старушка в платке.
– Мне кажется, Кукуня был бы рад, – прошептала Злата. – Он всегда хотел быть полезным…
– Пошли, не будем выделяться, – Дед подхватил её под локоть и заставил подняться с лавочки.
Они вышли в центральный зал – и крепко увязли в плотной массе пуховиков, пальто и курток. На лестнице, которая вела к переходу на Кольцевую, образовался затор. «Я задерживаюсь! Задерживаюсь!! – кричал мужчина в огромной меховой шапке, прижимая мобильник к уху. – Какой-то идиот спрыгнул под поезд!.. Да не знаю я!»
– Никогда не думала, что можно сделать точную копию по памяти, – призналась Злата. – Ты, конечно, редкостная сволочь, но… но ты крут!
– Придётся тебя разочаровать, – усмехнулся Дед, наклонившись к ней. – Я не умею. С тобой, может быть, и получилось бы, но Кукуня… Я даже лица его не могу толком представить. Ужасно, да?