Тэнго понял только одно: отец вовсе не собирался объяснять ему никаких обстоятельств, зафиксированных на фотографии. Ни при жизни, ни тем более теперь, после смерти. «Вот фотография. Я даю тебе только ее. А об остальном сам додумайся», — возможно, так он и сообщал.

Лежа навзничь на голом матрасе, Тэнго смотрел на потолок из фанеры, покрытой белой краской. Без текстуры и сучков, с несколькими прямыми швами. Именно это со дна своих глазных впадин, наверное, наблюдал отец в последние месяцы своей жизни. А может, его глаза уже ничего не видели. Во всяком случае, его взгляд был обращен туда. Независимо от того, видел он или нет.

Закрыв глаза, Тэнго представил себе, как лежит здесь и медленно умирает. Однако для тридцатилетнего мужчины, который не имел проблем со здоровьем, смерть находилась далеко за пределами воображения. Тихо дыша, он следил за тем, как по стене передвигался отблеск заходящего света. Тэнго решил ни о чем не думать. Это для него не было трудно. Он слишком устал, чтобы на чем-то конкретном сосредоточиться. При случае хотел немного поспать, но, возможно, от переутомления не мог заснуть.

Где-то в шесть пришла медсестра Омура и сообщила, что в столовой приготовили еду. Тэнго сказал, что не голоден, но эта грудастая упитанная медсестра не отступала. Настаивала, чтобы он хоть чем заморил червячка. Она почти приказывала. Бесспорно, была профессионалом, умеющим логически убедить человека выполнить приказ, касающегося его здоровья. Тем более, что Тэнго не умел противиться логическому приказу, особенно исходящим от женщины старше его возрастом.

Когда они спустились по лестнице, то встретили там Куми Адати. Медсестры Тамуры не было. Тэнго сел вместе с Куми Адати и медсестрой Омура за один стол. Он съел немного салата и вареных овощей, затем принялся за суп из мисо, лука и моллюсков. После выпил горячего чая.

— Когда состоится кремация? — Спросила Куми Адати.

— Завтра после полудня, в час, — ответил Тэнго. — После нее, пожалуй, вернусь к Токио. Меня ждет работа.

— Еще кто-нибудь, кроме вас, будет на кремации?

— Нет, думаю, не будет никого. Только я один.

— А вы не возражаете, если я приду? — спросила Куми Адати.

— На кремацию моего отца? — удивился Тэнго.

— Да. По правде говоря, ваш отец мне очень нравился.

Тэнго невольно положил палочки для еды на стол и посмотрел на медсестру. Неужели она действительно говорила о его отце?

— Например, чем именно? — спросил он.

— Был честным и не говорил ничего лишнего, — сказала она. — В этом был похож на моего покойного отца.

— Гм… — пробормотал Тэнго.