Жестокость. Неумолимая злобная логика. Математика зла. И как хитро всё рассчитано. Нечисть сперва возьмётся чужих изводить. Моих братьев, значит. Ведь кто такие монстры? Беглые крестьяне и неудачники, беглецы из племенного питомника матушки Кселины. Попав на отравленные земли, меняют свой человеческий облик на свободу, бессмертие и маску чудовищ. Они ещё помнят о своём прошлом. И, попав на новые земли, своих поначалу обижать не станут.

Новая рассада людей будет стремительно множиться и шириться. Новые поколения, неумолимо расширяя ареал обитания, рано или поздно встретятся с монстрами. Новые люди позабудут о том, кто они такие. Монстры, напротив, будут помнить всё, вот только память эта ничем им не поможет. Лешие, вурдалаки, "змеи Горынычи" долговечны, но в потомстве слабы, а потому по-настоящему претендовать на новые территории не смогут. Они проиграют своему слабому, уязвимому, но значительно превосходящему числом противнику.

Мрак! Содом и Гоморра! Не по грехам кара, Господи.

Наказание неизмеримо чудовищней проступка.

Так я ему и сказал.

А он улыбнулся:

— Это потому, что ты рассматриваешь людей как ныне живущих. А ты попробуй взглянуть шире. Что ваша цивилизация оставила после себя? Разорённые месторождения угля и нефти? Вы как пиявки безжалостно и бездумно высосали все соки у своей жертвы, совершенно не думая о тех, кто придёт после вас. Подумай: через несколько тысяч лет льды отступят, обнажатся ваши ядерные арсеналы. Если оружие взведено, всегда найдётся палец, который нажмёт на кнопку. Это лишь вопрос времени. Каково будет строить цивилизацию вашим преемникам на ядерных могильниках?

Я молчал. Мне нечего было ему сказать…

— Нет между вами любви, — хрипит и порыкивает в темноте сарая голос. — И не будет. Пустая она для тебя. Бесплодная. А мы её вылечим. Она нам ещё много ребятишек нарожает…

— А почему между нами нет любви? — спрашиваю.

Пусть говорит, лишь бы о своём не думать. Да только не так это просто: не думать о своём. Потому и своё, что только о нём и думается.

— Потому что нет в будущем детей у вас. Вот души нерождённые и не томят вас заботой друг о друге…

— Не понимаю, — я кожей чувствую, прямо через бинты, что неспроста этот разговор, что опять светит мне не отдых после дневных мучений, а дорога длинная, а может, и вечный покой. Устал я. Запутался. И вправду мало что понимаю.

— Это просто, слушай, — торопится голос, доволен, что втянул меня в беседу. — Список душ, готовых вселиться в новорожденных, составлен на тысячу лет вперёд. И когда они чувствуют, что могут родиться, то влияют на людей.