— Вот как… — обескураженно произнес Долгорукий. — Когда же произошла сия трагедия?

— Не далее, как этим утром.

— Ну она хоть теплая еще?! — Дернулся позади Давыдов, и тут же был удержан Шуйским вместе с Панкратовым на месте.

— Умерла, так умерла. Я тогда поехал, — горестно махнув рукой, развернулся было Галицкий.

— А ну стоять. — Негромко произнес Долгорукий, но замерли все. — Скажи, Сергей Олегович, умерла твоя дочка для всех, или только для нашего жениха?

— Для Самойлова Максима мертва она. — Жестко произнес отец. — С сегодняшнего утра и навсегда.

— Вот что, Сергей Олегович, — нахмурился Долгорукий. — Мы тебе — не мальчишки, чтобы нас на улице держать. Ты, будь добр, уважь нас и в дом пусти. А выставишь за ворота — так бог тебе судья.

Собственно, выставить пятерых великих князей — это действительно очень быстрый способ попасть на божий суд.

— Прошу ко столу, — скрипнув зубами, согласился Еремеев, и первым зашел внутрь.

К гостям никто не готовился, оттого длинный стол в праздничном зале не был покрыт нарядным сукном и заставлен яствами. Не было на нем ничего, кроме графина с водой, да пустых стаканов — не рады были сватам, и не торопились угощать их разносолами. Разве что промелькнула служанка, да поставила ломти вчерашнего хлеба рядом с водой.

Пятеро князей, не сговариваясь, сели по одну сторону стола. Еремеев же оказался напротив мрачно глядящего на него князя Долгорукого. Отдельно — особняком, на дальнем краю стола слева устроились трое в красных бабочках.

— Сергей Олегович, — начал Долгорукий. — Мы с вами не молоды, чтобы словами играть. Не люб вам наш жених — то бывает. Честно говоря, премерзский юноша.

Рядом невольно кивнули Панкратов и Шуйский.

— Не наговаривайте, Сергей Михайлович, вполне достойный молодой человек. — Возразил с возмущением Галицкий.

Трое глянули на него безо всякого одобрения, и будто даже отодвинулись на пару миллиметров.

— А вы, князь, с ним по какому поводу знакомы? — Уточнил Панкратов.

— Сыну посодействовал. — Задумавшись над таким поведением окружающих, автоматически ответил Яков Савельевич.

— Значит, знакомы с ним только мы трое.

— А Самойлов — не из гусар? — Для порядка уточнил Давыдов, не понимая — отодвигаться ему от Галицкого или примкнуть к нему.

— Из первостатейных сволочей он, — не сдержался Еремеев.