Невесть как попавший в здание мотылек бессильно бился в огромное окно холла. Выползающее из-за крыш небоскребов солнце насквозь просвечивало его желто-лимонные крылышки. Иван Антонович, сидя в кресле, наблюдал за этой бесплодной борьбой. Раз за разом, взмахивая крошечными крылышками, мотылек бросал свое тщедушное тельце на невидимую преграду. И раз за разом сверхпрочный пластик окна с холодным равнодушием отбрасывал его от себя.
«Так и человек – часто бьется о невидимые, но вполне реальные законы этого мира, не в силах их преодолеть. Хотя цель, вот она – видна и ощутима, как солнце за окном… как гиперпространство за нашей тонкой пленкой бытия. Только, в отличие от этого окна, оно не отбрасывает, оно убивает…»
– Отец…
Иван Антонович замер, боясь повернуть голову. А перед глазами продолжал бессильно биться желтый комочек жизни.
– Отец!
Он почувствовал, как кто-то подошел сзади и тихо тронул за плечо. Почему кто-то?!
– Сынок! – Иван Антонович вскочил с кресла.
Помолодевший Борис темно-карими глазами, его глазами, смотрел на него. И он наконец услышал долгожданное:
– Ну, здравствуй, отец.
– Здравствуй… – Комок подкатился к горлу. Он сглотнул и буквально выдохнул: – Здравствуй, сын.
Они обнялись.