– Господи, как же долго я тебя ждал. Целых два года.
– А я будто только что проснулся. Будто сказал там, на «Прорыве»: «До встречи, Земля» и тут же заснул.
– Зато пробуждение для тебя оказалось счастливым.
– Для меня – да, а для настоящего Бориса?
Они долго смотрели друг другу в глаза, зрачок в зрачок.
– Ты и есть настоящий Борис, – наконец проговорил Ковзан-старший. – Ты как альпинист, сорвавшийся при подъеме на вершину. Пролетел несколько метров и повис на страховочном канате. А затем вновь подтянулся к точке крепления, к точке отсчета.
Борис несколько секунд молчал, обдумывая услышанное.
– А, ладно, – он весело махнул рукой, – главное – мы встретились. А значит, мы живы.
– А живым необходимо питаться, – житейски более опытный собеседник тут же перевел эту мысль в деловое предложение. – Пошли, здесь напротив есть неплохой бар.
– Пошли, – охотно поддержал отца сын. – Я же целых два года не ел!
Они, рассмеявшись, направились к лифту.
– Подожди секунду. – Иван Антонович у самых дверей лифта круто развернулся и бегом вернулся в холл.
Желтый мотылек, обессилев от безнадежной борьбы, чуть шевелился на подоконнике. Человек взял его и, осторожно зажав в кулаке, бегом вернулся к лифту.
– Да, батя, двадцать один год тебе явно к лицу. Бегаешь так, что черный волос вьется на ветру!
– Не подлизывайся! Я по-прежнему остаюсь твоим отцом.
Выходя из здания Центра репродукции, Ковзан-старший, осторожно разжав кулак, подбросил мотылька вверх. Легкое насекомое, подлетев на метр, начало падать вниз. Но у самой земли смогло удержаться и стало медленно вновь набирать высоту.