– Подожди! – нервно прервал его Ирвин. – Что значит «хотя бы один»? А вдруг это окажусь не я? Тем более ты одет и обут, а я нет. Не побегу я по этим поганым кустам босиком и с голым торсом, они колючие! И змеи ползают! Короче, я не готов отвлекать на себя внимание придурка с пистолетом, пока кто-то там спасает свою шкуру.

– Почему кто-то? Ведь это буду я, твой командир и друг.

– Раз друг, так сам и отвлекай. А я спасусь. Расскажу полковнику Велтенбранду, как ты героически погиб, и тебя наградят посмертно. На могилу цветы стану носить. Девушке твоей сообщу про нашу боевую дружбу и про твои последние минуты жизни. А может, и в гости съезжу, когда отпуск дадут, утешу чем смогу. Как ее зовут, вроде Эльза? Она блондинка, надеюсь?

Вадим с презрением посмотрел на двуличного американца. Тот между тем нахлобучил на череп дурацкую каску и скорчил рожу, невинней которой трудно было представить. Лицемер чертов.

Косинцев сплюнул сквозь зубы и процедил:

– Теперь понятно, почему во Второй Мировой мы еле дождались от вас открытия второго фронта.

– О чем ты, чувак? Какой второй фронт? Да вы вообще в той войне не участвовали! Америка в одиночку разгромила полчища нацистов и узкоглазых. Мне прадед рассказывал, он под Сталинградом воевал! Ну, англичане немного помогали.

– Охренел, солдат? Ладно, проехали. Тем более, помнится, чернокожих тогда в боевые части не брали. И правильно делали. – Вадим нахмурился, подпустил в голос металла: – В таком случае, рядовой Хэмпстед, слушай команду. Раз побег не удался, по прибытии в расположение ОАТ приказываю тебе убить Мвимба-Хонго.

– Чувак, да ты спятил! – испугался Ирвин. – Как я это сделаю? У него телохранители. Да и остальные таха... Меня же в клочки разорвут. Ты забыл о волшебной метке на моей шкуре? Да меня за одну секунду прирежут, чувак.

Сохраняя каменное выражение лица, Вадим пожал плечами.

– Не «чувак», а «господин сержант» и «сэр». Это первое. Приказ отдан, солдат. Это второе. За невыполнение боевой задачи трибунал – это последнее.

– Да забей его себе в очко, этот гребаный трибунал! Не страшнее смерти!

– Сэр, – сухо напомнил Косинцев.

– Шкура сержантская, сэр, мать твою! – окончательно распсиховался американец. – Asshole! А я его другом считал...

– Я тебя тоже.

Оба набычились и стали смотреть подчеркнуто в разные стороны. От этого увлекательного занятия их оторвал пронзительный окрик ефрейтора Онибабо. Бывший капитан, размахивая оружием, велел безотлагательно двигаться вверх по реке.

– Ориентир номер один – костер. Около него остановитесь.

Сохраняя сердитое молчание, диверсанты побрели к еле теплящемуся ориентиру номер один.