Увидев Косинцева и Хэмпстеда, Квакваса замолчал, враждебно скривился и отвернулся.

«Ну почему патрули киафу этого вонючего клопа не задержали?! – расстроился Вадим. – А еще он мог бы с управлением джипа не справиться и въехать на полной скорости во что-нибудь огнеопасное. Положим, в цистерну с бензином. Чтобы “Бах!” – и оба с полковником Забзугу отправились гостить к Номмо. Те, поди-ка, любят копченое негритянское мясо на ребрышках».

Увы, все это были только мечты.

Следующее разочарование преподнес разговор с каптенармусом. Ни денег, ни еды друзья от него не получили. Продолжая мусолить амбарную книгу, Цаво сообщил, что имеет приказ первым делом направить разведчиков к Мвимба-Хонго. Дескать, командарм сам решит вопрос об их вознаграждении.

Ирвин в запале попробовал качнуть права, да только ни черта из этого не получилось. Цаво сварливо поинтересовался, понятна ли рядовому Чьянгугу разница между испорченной и свежей тушенкой? А между «заберите ваши денежки, рядовой Чьянгугу» и «выдача жалования прекращена до утра»? Если понятна, то какого Насра рядовой Чьянгугу выступает? Лучше бы брал пример с ефрейтора Онибабо, который терпеливо и без суеты ждет своей очереди. И, стало быть, получит все, что ему причитается.

– Подходи, Онибабо! – приветливо поманил его капрал.

Тот, однако, гордо отказался как от консервов, так и от метикалов.

– Не сейчас. Вот увидишь, после моего доклада великому командарму тебе придется выдать мне капральское жалование, – проорал ефрейтор. – А то и офицерское!

Цаво с доброй улыбкой покрутил пальцем у виска. Видимо, на веку каптенармуса еще не было случая, чтоб кому-то вручали лишние деньги. Квакваса тут же подобострастно захихикал и повалился с корточек на задницу. От радости он даже принялся стучать ладошкой по полу. Впрочем, заткнулся исключительно быстро. Проходя мимо весельчака, Вадим ненароком наступил ему на запястье. Тут же выяснилось, что титановая пластина в подошве армейского ботинка плюс девяносто килограммов живого мяса – превосходное сочетание для кастрации фальшивого веселья. Да и натурального, пожалуй.

Квакваса злобно заверещал, Ирвин загоготал, Цаво принялся ругаться в адрес всех троих. Только Онибабо было все равно – он грезил о повышении звания.

При входе в «штаб» торчал один из личных охранников Шамана. Головка у часового была маленькая, тело же крупное, а физиономия такая страшная, что малым детям и беременным женщинам лучше не показывать. Помаргивая пустенькими глазками, громила деловито и без церемоний обыскал диверсантов. Реквизировал оба ножа, автомат у Ирвина и лишь после этого разрешил предстать перед командармом.