– ...Вот и получается, что только благодаря моему геройству им удалось скрыться, – тоном ревнивого супруга завершил рассказ полковник. – Разве эти солдаты выдержали бы пытки, попадись в лапы собакам-киафу?..

«Может, и не сильно врет, черномазый, – подумал Вадим. – Просто преувеличивает. Искали-то нас, в самом деле, без усердия. Как будто основные силы были брошены в другое место».

– Да, Забзугу, ты тоже молодец, – согласился Мвимба-Хонго.

А куда деваться? Проверить, так ли обстояли дела, как рассказал полковник, было все равно невозможно. Единственный очевидец, Квакваса, наверняка подтвердит любые слова начальника штаба.

– Разрешите обратить внимание! Не меньший молодец и я, мой маршал! – срывающимся от волнения голосом выкрикнул Онибабо.

– А ты-то каким боком? – удивился командарм. – И вообще, чего тебе тут надо? Эй, бездельники, Номмо вас пожри, кто допустил этого ефрейтора в штаб?

Присутствующие сразу же начали с подозрением переглядываться в поисках виновника или хотя бы крайнего. Желающих навлечь на себя гнев великого полководца таха не было. Даже телохранитель, который обыскивал разведчиков при входе, и тот соорудил на роже особенно тупое выражение. Будто был ни при чем. Чтобы уж совсем обелиться, он сгреб Онибабо за шкирку, готовый в любую секунду вытолкать его прочь.

– Я не дезертир! – завопил ефрейтор-капитан, брыкаясь. – Все наоборот! Ведь это я удержал этих лазутчиков от дезертирства! И сопроводил сюда под стражей!

– Что ты сказал? – насторожился полковник Забзугу. Он радостно схватил висящую на спинке стула АР-48 и навел на Вадима: – Не вздумай пошевелиться, белый. А ты докладывай, ефрейтор!

– Факты? – коротко спросил Мвимба-Хонго.

– Они собирались удрать через Касуку вплавь, – затараторил Онибабо. – Негодяи! Уже разделись, автоматы бросили и забрели в воду. А я ка-ак выскочу да как заору! «Стоять, трусы и предатели! Лежать! Опустить оружие! Хенде хох! Ваша песенка спета! Лицом к стене, жалкие мартышки, помет дрисливых гиен!» Вот так я и пресек бегство этих лже-воинов-освободителей.

– Стоп, стоп, довольно, – раздраженно прервал его выступление Шаман и повернулся к разведчикам: – А ну-ка, объяснитесь.

– Клевещет, – хладнокровно ответил Вадим.

– Лжет, как Волосебугу, – с жаром подтвердил Ирвин.

– Это только слова, – недовольно встрял начальник штаба. Очень уж ему хотелось обвинить диверсантов в каком-нибудь проступке. – Доказательства приведите.

– Сколько угодно, – сказал Косинцев. – Мерзавец наговаривает на нас, чтоб устранить свидетелей собственного преступления. Вероломного, подлого и чудовищно наглого. Расскажи ты, Ирвин.