— Я не понимаю, Рамзес. Ты идешь за уникальным артефактом и… даришь его первой встречной? Так?

Я, конечно, не первая встречная, говорил ее взгляд, но все же…

Подошел запыхавшийся Варан, подозрительно зашарил взглядом по лицам попутчиков.

— Не так. Я не дарю артефакт, я вообще не уверен, что его можно взять. Мне нужно… скажем так, провести с Оком несколько минут. Потом можешь его забрать, если получится.

— Как это, можешь забрать? — заволновался Варан. — Эй, я тоже в доле!

— Заткнись! — рявкнула Стриж. — Получишь свое, если проведешь. Сколько тебе?

— Половину… Ну, хотя бы сорок процентов…

— Варан! — отчеканила Стриж. — Я тебе гарантирую! Ты сможешь забрать все, что отработает трансмутатор за сутки.

Вот теперь Глеб поверил Митьке. Действительно, правая рука! Папа, если что, может не волноваться за бизнес.

— Неделю! — выдавил ошарашенный Варан. — И гарантии мне на руки. Прямо сейчас.

Глеб спрятал кулаки за спину. На случай, если не успеет сосчитать до десяти.

— Неделю, — согласилась Инга, — если заткнешься. Прямо сейчас!

Варан быстро захлопнул рот. Даже зубы клацнули.

— Глеб, зачем ты идешь к этому… Оку? — девушка повернулась к Рамзесу. — Что в нем такого, что трансмутация тебя не интересует?

— Точно этого не знает никто, — развел руками сталкер.

«А кто знает — не верит. И ты не поверишь».

У Инги сделалось такое лицо, что Варан попятился. Она с размаху шваркнула прикладом о землю и зашипела как рассвирепевшая рысь:

— Ты что, издеваешься?!

Глеб не издевался. Не мог он рассказать о своем отчаянье, язык отказывал при одной только мысли признаться. Не мог увидеть в глазах Инги жалость — брезгливую или хуже того, испуганную. И в душе что-то надломилось, чужое сочувствие, Митькино, например, ввергало Глеба в пугающее озлобление. Что вы понимаете во мне, лицемеры?!

«Ты изменился, Глеб, — сказал Ворон за несколько часов до гибели. — Одичал что ли, не могу понять. Уходи, пока можешь, она добьет тебя».