И снова на лице Вендиго возникла половинчатая улыбка. Указующий перст сменился кулаком, который мужчина внушительно сжал.

   - Ты прибегнешь к насилию. Ты начнешь пробивать, прорубать, прогрызть себе путь к завтрашнему дню, которого нет. И не только себе. Любое успешное движение за улучшение хоть чего-то в мире, если оно, конечно, не профанация, в конечном итоге эволюционирует в машину войны, в том или ином смысле. Насилие - меч, разрубающий гордиев узел людского стремления пожирать самих себя. Вот почему демократия становится диктатурой с той же неизбежностью, с которой лето сменяется осенью, а затем и зимой. Вот почему путь к созиданию идет через разрушение.

   Октавиан замолк, глядя на слушавшую его троицу с непонятным прищуром. Сэм продолжал сидеть, сложив руки на животе. На женщин толстяк не оглядывался, но Канзаки чувствовала, что Ватанабэ видит, слышит и чувствует их с Кэтрин смятение.

   Они и впрямь были смятенны. Загадочный человек, из-за которого пришлось пережить так много страшных и опасных приключений, оказался молодым любителем театральщины, говорящим о чем-то непонятном. Сэм, однако, что-то понимал. Кажется.

   - Знаешь, я, кажется, сообразил, - произнес он, в тон собеседнику криво улыбаясь. - Ты ловишь кайф от звука собственного голоса.

   - Есть такой грех, - уголок рта Октавиана поднялся выше, означая, видимо, крайнюю степень веселости. - Обожаю произносить длинные пафосные речи. Знал бы ты, как Анна от этого устает. Однако я так и не рассказал тебе про второй путь, открывающийся человеку.

   - И что же это за путь?

   - Ну, - Октавиан поерзал в кресле и уложил ногу на ногу. - Можно идти к насилию через попытки отвергнуть его как часть зла, наполняющего мир, это мы уже прояснили. А можно просто сразу получать удовольствие от насилия. В конце концов, возвращение к насилию неизбежно, так почему бы не получать от него удовольствие? Ты и твоя японская спутница уже встречались с некоторыми экземплярами людей, выбравших такой способ оставить росчерк на странице своего поколения. Мой дорогой Фрэнки, к примеру, очень ярко иллюстрирует, куда заводит короткая дорожка. И я люблю таких существ. Они, по крайней мере, не так лицемерны и далеко не так подлы, как бывают подлы и лицемерны защитники того, что сами же объявляют добром. Когда я вижу убийцу-психопата, я смотрю на него как на опасное животное. Так гораздо проще. И гораздо интереснее.

   Вендиго снова замолчал.

   - У меня сложилось впечатление, что за весь монолог ты ни разу не вдохнул, - Ватанабэ подался вперед в кресле. - Только за всей этой балабольней ты главного не сказал.