- Ну, давай же... - прошептала она, слыша себя с поразительной отчетливостью. - Давай...

   Глаза ее жадно высматривали во все еще оседающем облаке пыли хоть какое-то движение. Разум отчаянно цеплялся за фразу Вендиго о том, что Сэм еще жив. Канзаки безумно желала убедиться в правдивости этих слов.

   То самое дикое пустое чувство, словно ощущение пиявки, высасывающей что-то из самого сердца, вернулось. То самое чувство, что впервые посетило ее в Токио при виде расстрелянного толстяка, лежащего неподалеку. Это странное горькое томление, неверие в то, что видели глаза. Безумная надежда на чудо.

   Она не хотела, чтобы Ватанабэ умирал! Она хотела, чтобы он жил! Чтобы он был... рядом.

   Неважно, какие странности, глупости и жестокости он принес с собой в ее жизнь, зато он был в этой жизни!

   Она до потери сознания, сильнее, чем всех полученных побоев и ран, боялась не дождаться очередного воскрешения неуязвимого толстяка.

   Ведь она в него... Она его...

   Что-то совсем простое, но объясняющее все и сразу, попыталось пробиться наружу в разуме Канзаки Мегуми. Но тут со стороны рухнувшего здания раздался шум. И все мысли смешались воедино, уступив напряженному ожиданию. Ждать пришлось недолго.

   Кто-то тяжело раздвигал крупные куски строительных обломков. Мегуми. Опережая собственные мысли, уже поднялась и, хромая, ковыляла через улицу, когда из облака пыли вышел он.

   Сэм Ватанабэ. Сэм Сандерсон. Сирота, рыцарь юных школьниц, угрюмый спаситель и мертвец. Убийца и супермен. Никогда еще Мегуми не видела его таким. Она так никогда и не смогла подобрать точного определения и ограничилась странной фразой "застенчиво больной". Он шагал, тяжело переваливаясь с ноги на ногу, с головы до пят засыпанный грязью, пылью и осколками. Обычно расправленные плечи низко ссутулились, одно заметно перекосило ниже другого. Голова мужчины была опущена, на макушке, висках и затылке виднелась свежая щедро впитавшаяся в волосы кровь. Самовосстанавливающийся костюм сейчас напоминал хламиду нищего, изношенную за десяток лет до состояния тряпок на ниточке. На руках Сэм нес Кэтрин. Женщина оказалось совершенно целой, без единой царапины, только припорошенной той же пылью, что и сам Ватанабэ. Голова американки безжизненно свесилась. Она была без сознания. Сэм неловко, едва не упав, выбрался с крыльца разрушенного театра, чуть не съехал по ступеням на тротуар, оступившись.

   - Сэм! - Канзаки услышала свой тревожный голос.

   "Сэм". Именно так.

   Он поднял опущенный взгляд, и что-то соскользнуло с переносицы, падая на землю. Неизменные черные очки, каким-то чудом пережившие бурные путешествия хозяина по вертикали и горизонтали, все-таки не выдержали. Заискрившиеся вдоль разломов на разбитых линзах синие искорки погасли, когда уничтоженное устройство ударилось об асфальт.