– С технической? – переспросил профессор. – Радиосвязь выведена из строя. Разумеется, на борту остаются и другие передатчики. Телеметрия передается, еще есть аварийные радиомаяки, радио в скафандрах и, кажется, носимые аварийные комплекты. Да радаром, в конце концов, можно морзянку выстучать! Но все эти способы односторонние. С «Быковского» на связь выйти можно, а в обратном направлении… Стоп!

Профессор отнял ладони от лица. Потом медленно указал пальцем в потолок. Родимцев машинально поднял взгляд вверх, потом спохватился и воззрился на профессора.

– Что?

– Лазерная связь! Когда корабль в плазменном коконе, то радио недоступно. При взлете связь поддерживается через лазерный ретранслятор!

Родимцев уже водил пальцами по управляющей поверхности планшета, глядя на экран.

– Ретранслятор, – бормотал он. – Он что, один такой?

– Один, – сокрушенно подтвердил профессор. – Установлен на ооновской геостационарной платформе «Интерсат-Азия». Сто тридцать два градуса восточной долготы.

– Паром для него за горизонтом, – откинулся на спинку кресла шеф Госбеза. – Да и находятся и спутник, и ретранслятор под управлением диспетчерской службы Космического комитета.

– А другие спутники? Я считал, что у нас масса абонентов пользуется лазерными каналами. Взять хотя бы военных.

– Это годится только для связи с неподвижными станциями. Даже для самолетов уже возникают проблемы, а здесь паром будет идти на гиперзвуке, и для удержания его в луче спутника требуется специальная аппаратура. Хотя…

Он снова потянулся к планшету, отправив какой-то запрос.

– Нет, через «Интерсат-Азия» не выйдет, – подтвердил он через минуту. – А кроме него, подобные системы стоят только на лунных космодромах…

Профессор и шеф Госбеза быстро переглянулись.

– Для начала, – бодро произнес профессор, – где у нас находится Луна?

– Прямое восхождение… пять часов. Склонение… минус пятнадцать? – нахмурился Родимцев, бросив взгляд на экран. – Где это?

– Там, где надо, – успокоил его профессор. – Трасса парома при посадке в Аравии или на Байконуре как раз будет оттуда видна.

– Ага… Поскольку в качестве ретранслятора мы тамошний передатчик использовать уже не успеем, единственный способ передать информацию на борт парома – устное сообщение дежурного диспетчера. Ну, что же, Владимир Филиппович. У нас есть единственный шанс. Точнее, это у вас есть единственный шанс!

Профессор, который следил за быстрыми манипуляциями шефа Госбеза с планшетом и только-только собрался задать тому вопрос об их сути, так и застыл с открытым ртом.

– А… Э… Почему у меня? – наконец собрался он с мыслями.