— А по-моему, ты просто не хочешь сказать!

— Пусть даже так! Что из того?

— Ничего. Это твое право. Молчать — одно из немногих оставшихся у тебя прав. Я ознакомилась с твоим досье. В свое время тебя победила женщина-киборг по имени Немма. — Керл нехотя кивнул. — Я поняла, что ты просто не захотел убить ее? — Глаза Керла сверкнули, лицо же осталось бесстрастным. — Потому ты и не хочешь говорить о любви.

Шева задумчиво подперла подбородок ладонью.

— Это мое дело — почему не хочу.

— Правильно. — Охотница улыбнулась гладиатору. — Я понимаю тебя. Трудно любить. Еще трудней любить, теряя. Когда теряешь любовь, теряешь и способность развернуть свою душу подобно цветку, обернувшемуся лепестками к солнцу. И замыкаешься в клетке, именуемой сознанием. Становишься черным карликом, утратившим радостное ощущение жизни.

— Ты потеряла? — прошептал Керл.

Шева кивнула, но тут же опомнилась и задорно тряхнула головой. Губы ее сжались в тонкую линию.

— Мне некого терять! А даже если и так, я не из тех, кто раскисает из-за подобного пустяка! Кстати, Немму уничтожили после того, как Совет принял решение ликвидировать всех киборгов, как субъектов, выходящих за рамки соглашения между человеком и искусственным интеллектом. Так что в этом мире не осталось никого, кто мог бы похвастать победой над Керлом Вельхоумом.

Узник привстал. Лицо его стало пепельным.

— Ты лжешь! Она жива!

— Увы и ах! Ее нет уже восемь лет. Ровно половину того срока, что ты провел на Альпионе! Так что теперь ты можешь смело рассуждать о любви, которой также нет. Есть лишь жизнь и смерть. Вот две единственные составляющие того, что мы именуем бытием.

Керл поднялся из-за стола и шагнул к Шеве. Кулаки его были стиснуты. Шева также встала. Они стояли вплотную друг к другу, их отделяло не более ладони. Грудь Керла бурно вздымалась. Шева была спокойна, подобно льдистому конусу вулкана, в чреве которого зарождается яростный пламень. Охотница знала, что Керлу достаточно одного удара, отразить который она не успеет, и ее не станет. Но в сердце Шевы не было страха, ибо она знала, что Керл не нанесет этот удар. Она знала, что похожа на ту, кого некогда пощадила бестрепетная рука Керла. Она знала, что, отведя свой удар один раз, уже невозможно занести руку для нового. Поднявшись на цыпочки, Шева коснулась губами покрытой паутиной морщин и шрамов щеки гладиатора.

— Я позабочусь о твоей судьбе, Керл Вельхоум. И если мне будет угодно избрать смерть, я повелю, чтобы в твой последний час ты получил все, о чем мечтаешь — бутылку вина и самую красивую из женщин, какие существуют в Счастливом Мире.