«Быть может, в конечном итоге, мы все поклоняемся одному и тому же», — подумал Эрик Варко.

Еда была простой, но доброй. Танкисты смели её с таким удовольствием, что Келл Ашлаг почти улыбнулась. Восстановленный рис, приправленный специями и размоченными овощами, мог поспорить со званым ужином в верхнем улье. Ещё было немного солонины и крокеты из покрошенных галет, размоченных, обвалянных в муке и обжаренных. Ашлаг сварил ещё кофеина.

— Спасибо, — сказал Варко, покончив с едой.

— Спасибо стоянке, — отказалась от благодарности Келл.

— Леопальд может помыть посуду, — сказал Варко.

— Есть, сэр, — кивнул тот. Удивительно, каким покладистым становится человек с полным желудком.

Дождь начинал стучать сильнее. Все по достоинству оценили небольшое, освещённое светосферами прибежище стоянки.

Ашлаг взял стило, поднёс к стене светосферу и собрался оставить свою запись. Но оказалось, что с больной рукой подобраться к нижней части стены ему будет стоить больших трудов.

— Давайте, я помогу, — предложил Варко.

Губы под белыми моржовьими усами неодобрительно сжались. Старик колебался.

— Ты напишешь так, как я скажу, солдат? — спросил он.

— Конечно, сэр, — ответил Варко. Старик передал ему стило.

— Орвен Ашлаг был здесь, с дочерью, — начал он.

Варко начал писать. Писать мелким почерком было трудно. Его каракули выглядели гигантскими и уродливыми по сравнению с умелыми, миниатюрными надписями местных. Варко написал дату. Число напомнило ему, как давно его носит по воле волн и как давно бушует война.

— Мы пришли сюда после великого бегства из Менового Холма, — продолжал старик, — убегая в чём были от страшных махин. В этот день, к моей великой скорби, я потерял жену Шенну и сына Бекка. Кто-нибудь из читающих это слышал другие вести о бегстве из Менового Холма? Я беспокоюсь за своего брата Самвена и его семью, и за семьи своих друзей Джарта Оремана, Румана Джеддера, а также Терка Даршина, которых я не видел с самого Менового Холма.

Варко записывал слово в слово.