Проехали через открытые ворота. Караульные даже не взглянули в их сторону. Вооруженные алебардами ландскнехты и пара рыцарей-мечников что-то беззвучно шептали, глядя на черные кресты поникших крепостных штандартов. Стража молилась.

«Много же они так насторожат», – подумал Виктор.

Сам по себе городок оказался не очень велик, да и орденский порт не шел ни в какое сравнение с Бухтовским. Вероятно, торговля здесь шла не так бурно, как в южнороссийском купеческом приморье. А может, торговли, как таковой, и не было вовсе, и порт лишь выполнял функцию перевалочной базы для орденских грузов.

И город, и его окрестности были переполнены растерянными крестоносцами, не очень понимающими, к чему теперь стремиться, и беженцами-простолюдинами, лелеющими одну-единственную надежду: уплыть хоть куда-нибудь.

Вот только на чем?

В отличие от городских кварталов, порт, наоборот, казался пустынным и покинутым. Лишь с полдесятка судов сиротливо жались к пустующим причалам, но этого явно было недостаточно, чтобы увезти всех желающих. Да и судовладельцы не торопились никого принимать на борт: корабли и причалы бдительно охраняла вооруженная до зубов стража, состоявшая, кстати, не из крестоносцев. Вероятно, суда принадлежали либо иноземным купцам, либо снабженцам Ордена, не являющимся его полноправными членами. И главной загадкой было то, почему они не отплывают.

Но вот что примечательно: паники как таковой не было. Ни паники, ни погромов, ни бунтов, ни попыток захватить корабли. В Инквизиторских землях наступление перьеносцев и неминуемое поражение воспринималось по-разному, но только без паники, которая давно возникла бы в любом другом месте. Животный страх простолюдинов растворялся в глухом отчаянии Посвященных рыцарей и ландскнехтов и пока не перехлестывал грань, за которой человек окончательно впадает в безумие.

А может быть, все дело в том, что люди здесь слишком долго жили под знаком Черного Креста и железной пятой Святой Инквизиции и слишком привыкли подчиняться. Долгая покорность не способствует ни проявлению бунтарского характера, ни развитию буйно-панических настроений. Разве что апатия цветет на этой почве буйным цветом.

Они проехали через весь порт. Внимание Виктора привлек стоявший у самого дальнего причала большой пузатый корабль, высокие борта которого щетинились шипами, словно бока Гуси – ползучего мутанта из русского Большого Котла.

С судна и причала сурово смотрела охрана. На берег были направлены бортовые бомбарды. «Не подходи! Не суйся!» – всем своим видом безмолвно говорили корабль и его экипаж. Ловить здесь было нечего, и Виктор предпочел увести свою команду подальше.