— Да…

— Тарас Андриевич, прибыла почта из нашего посольства в Москве, но если вы…

— Нет, несите.

Спустя десять минут у него на столе, в самой середине, на жесткой пластиковой подложке, оправленной в мягкую дорогую кожу, лежал конверт. Конверт был прошит, запечатан сургучом, на его лицевой стороне были выдавлены реквизиты Императорской канцелярии, а чуть ниже скромно отпечатано имя. Некоторое время Полубай, охваченный смутным страхом, стоял не шевелясь, потом сердито тряхнул головой, твердой рукой взял хрусткий конверт и сломал печать…

«… Ваши предложения представляются мне вполне приемлемыми. Я считаю совершенно ненужным настаивать на каком-либо юридическом оформлении союза Украины с Россией, не говоря уж о включении ее в состав России. И полностью поддерживаю Вашу идею отдельного персонального Коронного договора Украины со мной. Однако подобная идея совершенно теряет смысл, если мы не сможем использовать мои возможности в деле возрождения и развития Вашей страны. Поэтому в качестве непременного условия подобного объединения „наверху“ я предлагаю обязательный переход на единую валюту и объединение Вооруженных сил. Стандартизация по языку не представляется мне особой проблемой, поскольку в сегодняшней Украине легче найти школу, в которой по тем или иным причинам не преподают английский, чем такую, где не преподается русский…»

Дочитав до конца, Полубай некоторое время молча сидел, ожидая, пока успокоится сердце и высохнет испарина, потом откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. Да, он надеялся, что его идея о том, чтобы без формального объединения с Россией сделать Императора монархом и своей страны, не вызовет у Его Величества резкого неприятия, но столь однозначного одобрения он все же не ожидал. Что ж, теперь у него действительно появился шанс сделать что-то серьезное и важное для своей страны, а не просто остаться в истории как серая личность, занимавшая пост премьер-министра между яркими лидерами. Впрочем, для — этого надо было сделать еще очень многое, например, как минимум стать президентом.

8

8

— Руфочка, Руфочка! Ты уложила мой костюм?

Виктор вздрогнул и оторвался от журнала. Визгливый голос дяди Иосифа действовал на людей почище пожарной сирены. Что ответила мать, Виктор не услышал. Впрочем, это было совершенно не важно. Потому что не прошло и минуты, как голос дяди послышался снова:

— А мои ботинки… да нет, коричневые, на толстой подошве… ну как зачем? В Москве сейчас, должно быть, ужасно холодно! Я же помню, в России всегда ужасно холодно… Ну и что, что начало сентября? Ай, перестань, я лучше знаю, я же там родился!