Коммандер улыбнулся усталой улыбкой хорошо выполнившего свою работу человека. Им всем оставались часы до хотя бы относительно безопасных глубин Баренцева моря. Только тогда он сможет позволить себе признать первый день новой исторической эпохи удачным.

Воскресенье, 17 марта

Воскресенье, 17 марта

…До тех пор, пока представители цивилизованных народов будут воспринимать отношение к русским как к животным всего лишь как одно из возможных «мнений» (а то и в чистом либеральном порыве отвергать его как недостойное, «антидемократичное»), они не получат удовлетворительного ответа на вопрос «что происходит в России?» То, что с точки зрения цивилизованного человека кажется «отказом от гражданских свобод», для России и русских — не отказ от нормы, а возвращение к норме, потому что у русских — другие «нормы» и другие «свободы». Разница только в том, что в 90-е русские были голодными обезьянами, а сегодняшние русские — сытые обезьяны.

Доктор Анна Варламова шагала по улице, помахивая зажатым в руке полиэтиленовым пакетом, и широко улыбалась. Эти два неполных дня были лучшими, что она пережила за долгое, долгое время. Ощущение теплого счастья переполняло ее, как последний раз бывало пусть не в детстве, но в беззаботной, давно уже ставшей отходить в прошлое жизни. Когда был муж, когда только что родившаяся дочка делала жизнь полной — полной абсолютно, до самой последней капли. У них не было тогда ни своего жилья, ни даже надежды на то, что оно когда-нибудь появится, но они все равно были тогда счастливы. Это потрясающее, горячее, как солнце, ощущение стало уже забываться, заглушаться под ворохом каждодневных забот и вот вернулось снова. И ведь не было никакого повода, просто никакого. Счастье, оно было само по себе. Не найденный под крышкой лимонадной бутылки «код на миллион», не кареглазый незнакомец за рулем белого кабриолета — ничего такого, что вкладывают в наши мозги видеоклипы и реклама. Даже погода была самая обычная для весны, как она выглядит в Петербурге: ни тепла, ни даже просто яркого солнца. Но уже с утра субботы было ясно, что это не простой день. Ведущая утренней музыкальной передачи заливалась охрипшим соловьем и даже сама со смехом констатировала: «Да что это такое со мной? До жаркого лета еще ждать и ждать, а я пою, как пташка. А все ради вас, мои дорогие!..» Анна поймала тогда улыбку дочери, нежную и лукавую, как у кошки, и засмеялась сама. Именно так и начался этот чудесный, похожий на песню день, который не кончился и сейчас, к раннему утру воскресенья. Они и пели, точнее, орали какие-то невнятные отрывки из старых и новых песен, прыгая на широкой, еще супружеской кровати, взявшись за руки, как не делали уже тысячу лет. День вдвоем среди дворцов, среди гуляющих людей, которыми неожиданно оказались полны улицы. Как давно они, оказывается, не были в городе! Причем не по магазинам, не в кино даже, а именно ради его красоты, равной которой не найти. Во всяком случае, им, не избалованным Карибами или видами заката на каком-нибудь там Серенгети с его слонами и зебрами. Мороженое на палочках с лотка на продуваемой всеми ветрами Дворцовой — пусть не сезон, пусть ангина потом, плевать! На площади рябило от счастливых лиц, парочки целовались взасос, и это не раздражало, такие все вокруг были красивые. Ни одного грубого слова за целый день, ни одной мерзкой полупьяной или пьяной хари, плевка под ноги у подножки трамвая, бездумного оскорбления в спину у подъезда. Даже ни намека на такое — только болтающий хвостиками их шарфов ветер и растворенное в нем счастье. Вечер вдвоем: под пледом и у телевизора, как мечталось. Какая-то дурацкая комедия вполуха, было совершенно неважно, что там мелькало: так им было хорошо вместе. Даже ужин не готовили, Анна заказала пару пицц на дом, и они слопали их перед мерцающим экраном, пересмеиваясь и облизывая пальцы, как ровесницы. Слава богу, востребованный доктор может позволить себе покормить ребенка вкусной пиццей, дожила до исполнения студенческой мечты! Даже при том, что она одна и пары не предвидится, она однозначно сможет вырастить дочь, дать ей поступить в нормальный институт, куда бы она ни захотела. Красавица растет, и хорошая, на зависть всем… Господи, пусть бы так каждый день было, как вчера, чтобы люди улыбались, а не грызлись! Пусть мелочам, пусть собственным мыслям, но улыбались!