Он не собирался делать вид, будто ничего не случилось; он понимал, к чему может вернуться беседа, и деликатно пытался отсечь прошлое, лишнее, чтобы не поднялся со дна души горький осадок.

— Дело, конечно, осложнилось… — продолжил он, запивая тост минеральной, но не договорил.

— Вы это нарочно сделали? — тихо спросила Марсель.

— Что — это?

— Ну, сказали, чтобы я шла к отцу.

— А кто это сказал?

Марсель промолчала.

— Это же вы втроем придумали…

— А что я должна была делать?!

— Наверное, убедиться, — вздохнул Клейн.

— И вы этого добивались?

— Если бы вы проснулись в парке, на скамейке — было бы то же самое. Так при чем тут мы?

— Вы следили за мной.

— Я сказал почему.

— Значит, я вам нужна, — заключила Марсель. — И нужно, чтобы я была с ВАМИ, ни к кому не ходила. И нужно, чтобы я увидела, что меня нигде не примут. Так?

Клейн намазал тост маслом и положил сверху икры.

— Барышня, это не НУЖНО. Просто так оно и есть.

— И потом, — добавил он, видя, что Марсель молчит, — почему вы говорите «нигде»?

— Если вам захочется, — с вызовом ответила Марсель, — вы не постесняетесь вбить клин между мной и Лолитой. Вы — то есть ваша организация.

В открытую — так в открытую!