Бодрящий морозный воздух вливается восторгом в грудь — отрадны чистая речная прохлада, свежий ветер простора и зрелище замка, озаренного солнцем.

Марсель в восторге перебирала пальцами по парапету набережной. Блеск! красотища! стоять так и стоять — не налюбуешься!..

Ей казалось, что она видит свечение, которое определило выбор вендов, — неясная фигура чуть ярче неба, зыблющаяся, невесомая, похожая на круг, словно отражение замка в небесной лазури.

«Хм, а летопись герцогов утверждает, что это был крест небесный».

Стайка японских туристов, высыпавшись из автобуса, щелкала фотокамерами, запечатлевая замок на память.

«Останется ли круг света на пленке?..»

Улыбка на лице Марсель сменилась внимательным, серьезным выражением; она нарочно минуту-две смотрела на дома левого берега, чтобы отвыкнуть от невольно нахлынувшего впечатления, затем вновь осторожно перевела глаза на замок.

Кольцеобразная фигура не исчезла.

Открытие не испугало, а скорее озадачило Марсель.

Японцы, как по команде, погрузились в автобус и отбыли вместе со щебечущим гидом; взамен им — экскурсионные маршруты рассчитаны по минутам — высадилась компания старшеклассников, жующих, разражающихся громким хохотом из-за любого пустяка.

— Андерхольм — замок герцогов… перестроен в конце XV века… Красный мост… получил свое название после ожесточенной и кровопролитной «битвы на мосту» в 1172 году, когда к Дьенну подошли мадьяры, прорвавшиеся в Вендель из герцогства Лоннуа…

«Неужели никто не видит светлого кольца?!.»

Марсель даже глаза протерла — нет, как было, так и есть.

Заинтересовавшись, она перешла Красный мост и поглядела на замок от кармелитского монастыря. Все осталось по-прежнему. Определенно, Замковый холм для нее стал выглядеть иначе. Заодно с новой точки зрения стало заметно и высокое, вроде столба, свечение в стороне резиденции епископа, но не строго над ней, а примерно над башней Милосердия.

Предки знали, в каких местах ставить здания! Геомантика у них была на уровне.

Отсюда же, от Госпитальной церкви, летел и вертолет за Касси…

Стремительно возвращались и таяли образы, явившиеся ей во снах. Белый зал дворца епископа, диковинные гости в нем, ощущение сродства с ними и уверенности в себе, внезапный порыв в ответ на безмолвный скорбный зов, полет…

«Я… летела?»

«Не помню…»

Тьен. Это он звал. Его давило чудовище — мохнатое, горбатое.