Удачно ли она сходит в церковь?., как знать. С обрядами (а церковь — настоящий комбинат обрядов) надо быть осторожней.

Он поленился отогнать голубой «марч» обратно в прокат — лучше переплатить семь талеров, чтоб его взяли от подъезда.

Остановка любого авто у его особняка на Леикен-парк, равно как и появление любого человека на дорожке, ведущей к крыльцу, фиксировалась домашней системой слежения, на которую Аник разорился по настоянию страховой компании — иначе та отказывалась страховать его «лендокс». Просмотр записей с шагающими почтальонами, молочниками и агитаторами из секты Свидетелей Иеговы отнимал немного времени, зато Аник всегда знал, кто к нему наведывается в его отсутствие. Заодно приходилось стирать и себя, идущего к дверям, но это неизбежные издержки.

Заперев «марч», Аник двинулся к дому, одной рукой отыскивая ключи, а другой прижимая к боку пакет. Ясный денек был так приятен, что Аник весело подмигнул видеокамере над входом.

И тут его окликнули:

— Аник!

Он замер, повернувшись на голос. Из густо посаженных по краям дорожки кустов к нему лез, раздвигая ветви туловищем и вскинув руки, чтоб не оцарапаться, какой-то прилично одетый дяденька преклонных лет.

— Аник, я так хотел тебя увидеть! — Улыбка старикана была искренней, но при этом неприятной.

— Вы пожилой человек, — возмутился Аник, — что вы себе позволяете?! Это частное владение!

— Я комиссар полиции, — пояснил дедуля, роясь морщинистой рукой под плащом на груди. — Секундочку…

— Тем более! Вы должны знать и соблюдать законы, — Аник несколько опешил от такого признания, но вмиг сообразил, что на арест сцена не тянет. — Немедленно покиньте мою территорию. Пожалуйста, туда, на тротуар!..

«Или это сумасшедший? кем они себя только не воображают! Имя он мог прочесть на табличке у двери».

— Вот мои документы, — наконец протянул старик раскрытую книжицу в кожаной обложке. — Комиссар Виктор Веге.

Если бы с бледного ноябрьского неба сошла дюжина ангелов и заплясала вокруг — и то Аника так бы не ушибло, как при виде этого полицейского удостоверения. Он переводил глаза с маленького фото на лицо и обратно, стараясь придать себе выражение хмурого и неприязненного любопытства, а никак не изумления, которое он испытал.

Боже, что сталось с холеным и бойким инспектором Веге, следователем криминального отдела в Сан-Сильвере! Кожа на лице обвисла, черты оплыли, потерялись в дряблых складках, на скулах малиновой сеткой проступили мелкие сосуды, наружные углы глаз сползли вниз, приоткрывая тусклые, со слабой желтизной белки… Надтреснутый голос, худые плечи, выпуклые извивы вен и сухожилия на высохших кистях.