«Ну что это, профессор, никакого спасу нет! Завели в доме животное — как дикого кота; ни мяса, ни молока, одни когти. Врет на каждом шагу, цены завышает — в борделе аж впятеро! Я говорю — предъяви мне чеки, а он их „потерял“, видите ли. Деньги на месяц за три дня спустил, вернулся в модельных штиблетах и белых носочках — „Кормите меня!“ Только и слышно — „Дай денег!“ Дал я двадцать талеров, он их через плечо швырнул и от злости за уроки сел. Не может это больше продолжаться. Скоро я ему врежу, он в долгу не останется — так и убьем друг друга. Надо что-то предпринять, профессор!»

«Идем», — Герц поддергивает манжеты.

Развалившийся у телевизора Аник мгновенно вскакивает и, защищаясь, выставляет вперед руки — правая кисть Герца поднята и обращена к нему ладонью. Как в эту ладонь уходит жизнь сиреневым ручьем, Аник превосходно помнит.

«Нет! Не надо. Я все сделаю, только скажите».

«Вон из дома. Чтобы духу твоего здесь не было. И не возвращайся, не впущу».

«Э… это как? я… да мне жить два месяца осталось!»

«Не мое дело. Живи сам, как знаешь, сколько сможешь. Вон!»

«Я не могу…» — Аник отводит взгляд.

«Ах, он не может!.. А без забот и задаром — он может!»

Аник молчит.

«Твоя работа — учеба. Ты должен экстерном закончить школу и получить аттестат. На этом условии ты будешь натурализован как репатриант со льготами для поступления в высшее учебное заведение. Забей себе в голову — неуч мне не нужен! и второе — быть невеждой просто стыдно! Я плачу за твое образование и имею право ставить условия…»

«Ка… какое высшее? — теряется Аник. — Зачем высшее? в универ?! Это что — как наказание?! Да меня туда не примут!»

«Ты поступишь туда, а кроме того, ты будешь соблюдать принятые у нас правила общежития. Это и есть условие твоего существования. Ты уяснил? Клятв и обещаний не надо — или-или. Третьего варианта для тебя нет».

«Зачем мне это?..»

«Чтобы легально жить и честно зарабатывать».

«Всю жизнь мечтал…» — Аник едва не стонет.

«Выключи „ящик“ — и марш учить алгебру. Беседа закончена».

«Давай-давай, — подбадривает Клейн. — Тебе-то легче, мне еще язык учить пришлось».

«То-то кольденцев здесь так мало, что по-людски говорить не могут…»

«Мелко черпаешь. Я русский».