Но счастье, настоящее равно как и искусственное, на этой планете не падало с неба. Его приходилось добывать собственными руками, в меньшей степени -- ногами, и уж в последнюю очередь -- извилинами мозга.

   Эдрих Вайклер, бывший штурман космического корабля, бывший в столь отдаленном значении этого слова, что слово это пора уже вычеркнуть из лексикона, -- короче, он все более запутывался в собственных ощущениях. Как-то раз, хорошо отоспавшись и еще належавшись вдоволь на мягкой травяной перине, он лениво поднялся и сел. Вся спина ныла, словно по ней потопталось целое полчище чертей.

   -- Эй, здесь кто-нибудь есть? -- спросил он пустоту.

   Гордая пустота ничего не ответила. Он, потирая поясницу, проковылял к двери, откинул ее и вышел на свежий воздух.

   -- И здесь никого не...

   Вайклер замер на полуслове. Первая мысль, пришедшая ему в голову, являлась следствием его личного безумия: он ошибся дверью. Не ту открыл. Хотя в палатке она, сотворенная из той же парашютной ткани, всю жизнь была единственная (и неповторимая). Вайклер протер глаза, помотал головой, ущипнул себя за ногу и медленно-медленно стал оседать на землю, пока не почувствовал своим задом траву. Он даже не знал, что ему сейчас делать: радоваться или огорчаться, приходить в шок или вопить от изумления.

   Он начинал видеть лес...

   Он начинал видеть ВООБЩЕ!

   Погода была абсолютно безветренная: это следует заметить в первую очередь. Но он довольно отчетливо созерцал слабые, похожие на тени, контуры деревьев. Те, что стояли ближе, имели более ясный рисунок -- стволы, ветви. Более отдаленные деревья представлялись его взору лишь размазанными в пространстве штрихами. Он не мог поверить в то, что происходит. И от полнейшего непонимания сего происходящего, не в состоянии был оценить всей его значимости.

   Окружающий мир, столь долгое время пребывающий в состоянии мнимой смерти, словно воскресал на его глазах. Боги как будто творили его заново или, может... Может все-таки долгожданный восход солнца?

   Мыслимо ли здесь подобное чудо?!

   Вайклер отошел от избушки на десяток шагов и оглянулся вокруг. Вот первая странность, что бросилась в глаза: нерушимая доселе, вездесущая темнота словно раскололась надвое. Верхняя ее часть была такой же черной, как всегда, а нижняя чуть заметно, но посветлее. Между этими двумя областями проходила искривленная граница, которую можно было заметить, лишь сильно напрягая зрение. И эта граница являлась... линией горизонта! А несколько высоких изгибов подтверждали изначальную версию того, что они находятся в гористой местности!