Уже почти не доверяя

И все сомненьем проверяя,

Мир странных звуков и речей,

Невнятных взору ощущений

Встречаю я средь злых волнений..."

   Великий Нант был облачен в великий траур. Около Анвендуса в окружении толпы горожан стояли сразу четыре гроба. В одном из них лежал коадьютор Ламинье. Его затвердевшие в немом ужасе глаза почему-то так и не удалось закрыть. Они проникновенно смотрели в черное небо, отражая в себе его пустоту. В другом покоился герцог Оранский. При жизни он был любитель помечтать и повеселиться. Поэтому легкая улыбка чуть заметным отпечатком легла на его лицо. Королева Жоанна выглядела красавицей. Множество цветов своими ароматами окутывали ее тело. Даже сейчас ее гроб стоял ближе к герцогу Оранскому, чем к королю, будто наглядно показывая ее склонность к измене. У короля Эдвура было самое строгое лицо, красноватый свет факелов рисовал на нем живые тени. Казалось, король просто прилег и над чем-то задумался... Епископ Нельтон долго молился, читая свои занудные для окружающих проповеди. Среди гробов скорбный, убитый горем ходил Даур Альтинор, убеждая родственников усопших, что он не переживет такой потери.

   Король и королева тут же поженились, так как умерли почти в одно время. Для Ламинье и Оранского пришлось искать жен. Им, прежде чем опуститься а недра земли, предстояло еще свадебное торжество. Невесты-покойницы были доставлены из ближайших деревень, и обе были из обыкновенных крестьянских семей.

   Спустя несколько декад после похорон в Анвендусе состоялся суд, подобного которому, наверное, не знала вся его история. В просторном, богатом на освещение зале королевского правосудия собралась вся высшая знать Франзарии. Сам верховный судья Беруани восседал на позолоченном стуле и являлся, по сути, богом этого замкнутого пространства. Его белая мантия даже издали слепила глаза. Беруани стукнул по столу маленьким молоточком и возгласил:

   -- Заседание продолжается! -- голосом он обладал довольно внушительным. -- Привести сюда того, кто смеет называть себя сыном только что почившего и благословенного короля Эдвура.

   Стражники приволокли из-за дверей Жераса и посадили его на позорную скамью. Принц снова был в цепях, которые опутывали его тело железом и холодом. Одежда на нем во многих местах разорвалась, лицо поросло щетиной, кое-где на теле виднелись кровяные подтеки.

   Даур Альтинор выступил вперед и, обращаясь к судье, заискивающе спросил:

   -- Ваша Рассудительность, разрешите...

   Беруани кивнул. Его остроугольный колпак слегка качнулся в воздухе.