— С неба? Что, прямо так, в объятья, и упала, господин граф?

— Ну, не совсем, — рыцарь чуть смущенно улыбнулся. — Упала в озеро… начала кричать, барахтаться, тонуть… Я ее вытащил, осторожно вынес на берег… И не удержался, поцеловал в губы! Красавица пришла в себя и вдруг обняла меня с такой страстью, о которой поют трубадуры!

— А она была одета или… как бы…

— Он была нагою! То есть… не совсем нагою… но почти… Мне послал ее сам бог, девица… нет, уже почти дама — Элеонора, красавица, в честь которой я сложил мадригал! Хотите, прочту?

Ратников не стал дальше слушать — поздновато было уже, пора бы и на боковую, вот прямо здесь, в боярских хоромах. Проверить, как там парни — их Миша с собой на эти пьянки не брал — рылом не вышли, в смысле — происхождением. Да и нечего с младых ногтей бражничать!

Только, прежде чем уйти, предупредил:

— Вы уж меня позовите, как дама Элеонора явится. Очень уж хочется на нее взглянуть!

— О, вы получите истинное наслаждение, сир!

Все ночь Мише снилась какая-то хрень: поющие соловьи, падающие с неба девчонки, единороги… Да, и еще — здоровенная белая обезьяна! Она сидела рядом и немилосердно трясла Ратникова за плечо.

— Пошла, пошла вон! — отбивался Михаил. — Обезьяна белая!

— Ладно вам обзываться-то, дядя Миша! — обиженно пробормотал Макс. — Лучше вставайте быстрей, тут такое!

— А? Что? — Ратников уселся на ложе и с минуту недоуменно хлопал глазами. Потом улыбнулся: — Ну и приснится же! Ты чего такой взъерошенный, Максюта? Случилось что?

— Случилось! Случилось! Конечно же, случилось! — Несмотря на такие слова, мальчишка вовсе не выглядел озабоченным. — Наконец-то вас разбудил… Там, во дворе — Размятникова!

— Какая еще Размятникова?

— Да Лерка же!

— Лерка?! Ах ты ж, черт…

Вскочив с ложа, Ратников быстро оделся и, сунув ноги в сапоги, выбежал во двор вслед за Максиком.

И тут же увидел ее… Лерку… Нет — даму Элеонору!