«Гочкисс» зигзагами мчался к Приморскому. Целиться в таких условиях было нереально, но Роман все-таки сделал несколько выстрелов, чтобы припугнуть приближавшегося противника. Что интересно, попал: один из «тетрархов» задымил и замедлил ход, а потом и вовсе остановился. В ответ болванка сорвала с Гошиной кормы дополнительный топливный бак (уже пустой, на счастье), который улетел в сторону, кувыркаясь. Второе попадание пришлось в борт, сильно качнув мчащийся танк. Роман уже забыл об ушибленной руке, которая почти утратила чувствительность, жутко чесалась, но все же действовала.

Рейдеры стреляли беспорядочно и, кажется, мешали друг другу. Хорошо бы, кабы кто-то всадил снаряд в своего… Такое бывало, и нередко: свою первую пробоину Роман в свое время словил от, поверить только, Макса, который тогда только-только сел наводчиком на Т-18.

Банг! Снова попадание, на сей раз в башню. Оглушенный Роман потряс головой и посмотрел в сторону Приморского — казалось, оно ничуть не приближалось.

— Макс! — заорал он. — Макс, быстрее! Рычаги на себя! Жми! — закричал Роман. — Они помогут, они нас скоро увидят! Я сейчас попробую их вызвать!

Роман врал: он знал, что никого вызвать не сможет. В эфире трещали помехи, да и слабенькая рация с полукилометровым радиусом действия не могла добить до Приморского. Видеть их тоже пока не могли — а если и видели, так мало ли что происходит за территорией? Не высылать же на каждую склоку свои машины, жечь горючку, тратить боеприпасы, рисковать жизнью экипажей… А если добавить еще и трясучку, то у приморцев вообще никакого дела не было до внешних разборок. Мизерный шанс был на то, что кто-то в бинокль разглядит приметный «гочкисс» из Белого Лога. Очень, очень мизерный…

Гоша снова вздрогнул, словно лошадь, укушенная оводом. Попаданием свернуло набок «яйцеклад», предназначенный для переползания окопов. Теперь он тащился по земле, словно плуг. Черт с ним, не вылезать же на ходу, чтобы его снять, там, поди, приржавело все к тому же… Роман плюнул и принялся садить в приближающиеся машины один снаряд за другим, ругаясь и морщась от горького, едкого дыма. В основном мимо, но вот из строя вывалился второй «тетрарх», размотав длинную гусеницу по песку. Порадоваться Роман не успел — открыли огонь отчего-то молчавшие до сих пор «немцы», и Гоша получил сразу несколько попаданий в борт и в лоб. Максим не отзывался: видать, ему пришлось несладко и было не до разговоров. Роман безрезультатно окликнул его пару раз, заволновался было, но увидел, что танк выписывает очередные пируэты среди дымных разрывов, а значит, друг все еще за рычагами.