Все воспоминания состояли из каких-то разрозненных обрывков, вырывая из груди стоны отчаяния: ничего нельзя вернуть. Ничего…

А потом вспомнились слова Олеси там, в подсобке, когда она говорила, что хочет забеременеть, чтобы ее отправили в тыл, ей страшно, она хочет жить…

Даже не верится теперь в произошедшее тогда между ними. Они оба просто сумасшедшие. А ну как увидел бы кто-нибудь, особенно из жуликов? Что бы подумали? А у них языки острые как ножи. На уголовников он управу нашел бы, но ведь все равно за спиной говорили бы и посмеивались…

Заскорузлыми грязными пальцами он гладил лицо девушки — серое, холодное, лишенное обычного легкого румянца, чудесных маленьких ямочек на щечках и особого выражения детской непосредственности, за которое Павел и отметил Олесю среди других девушек, а потом и полюбил.

Он пытался понять: то ли ее живую завалило в результате прямого попадания снаряда в стену, то ли сначала убило, а уж потом завалило мертвую.

Никаких свежих следов крови на теле и одежде обнаружить не получилось. Все в пыли. По всему выходит, живую ее погребло под обвалом…

От беспомощного отчаяния Лютый опять взвыл, сжав виски руками — сказывалась недавняя контузия.

Вдруг он явственно услышал голос Олеси:

— Паша, здесь хорошо! Иди ко мне!

Гусев дико оглянулся, продолжая чувствовать сильную головную боль.

«Я схожу с ума…» — подумал он безразлично.

Чуть успокоив пульсирующую боль, принялся расшнуровывать берцы девушки, до конца не отдавая себе отчет, зачем это делает. Просто кто-то посторонний, без спросу разместившийся в душе, решил, что шнурки надо забрать.

Как память.

Сделав это, Гусев осознал, что тело необходимо похоронить. И уж конечно, не в кирпичных обломках, а по-человечески — в могиле, с крестом.

Нет, крест не нужен, нет в его душе места Богу.

Но чем же провинилась Олеся?

Пусть будет крест. Пусть…

Как осуществить задуманное?

Неожиданно, вплетаясь в общий гул, где-то рядом грохнула автоматная очередь по два патрона с короткими промежутками.

Инстинкт сработал безукоризненно. Гусев схватил автомат, распластался, осматриваясь. Рука мертвой девушки оказалась перед самым его лицом.