Девушка удивилась, поглядела вокруг, словно бы впервые все увидев.

— Вальс? Да, конечно, вальс…

5

В следующий раз чай пили уже в сентябре. За окном лил дождь, загорелый на южных пляжах Владислав Викторович угощал коллегу привезенным из города «Ассорти», но главный подарок приберег напоследок.

— Как там наша орхидея? — ненароком осведомился он.

Ганна Петривна медленно кивнула, но ответила не сразу:

— Пойдемте!

Перед тем как отправиться в оранжерею, физик захватил принесенную с собой картонную папку с белыми тесемками.

— Что-то странное, Владислав Викторович. Перечитала я книги, в район ездила, в Москву писала.

Учитель оглянулся, глубоко вздохнул. Резные листья, дурманящий запах неведомых цветов, изогнутые корни, рвущиеся из серой земли…

— Никто не знает! Неизвестный вид, есть только одно старое описание, еще позапрошлого века. Очень неточное, разве что форма листьев совпадает. Но не это главное. Смотрите!

Физик поглядел на то, что зеленело под стеклом. Растение и растение. Листья, конечно, красивые, острые.

— Она же собирается цвести! Бутон видите?

Действительно, бутон. И не такой уже маленький.

— Орхидея готовится к цветению несколько лет. Лет! А тут сразу…

Посмотрел Владислав Викторович на коллегу. Она ли это, сельская дивчина с вечным румянцем? Лицо, речь… Даже пальцы другими стали — как листья у орхидеи.

— По цветам я не специалист, уважаемая Ганна Петривна, а вот насчет замурованной графини помочь могу. Был я в Киеве, в архив зашел. И представляете…

Развязал он тесемки, раскрыл он папку, выложил бумаги на деревянный столик.

— Как видите, ничего романтичного. Дальняя родственница хозяина, с детства тяжело болела. Какие-то очень серьезные психические отклонения. В лечебницу сдавать не хотели и поселили во флигеле. Действительно заперли, но что не замуровывали — точно. Вот и вся тайна.

Девушка взглянула на бумаги, задумалась.