Она тяжело вздохнула и взяла правой ладонью свое левое запястье, будто считая пульс…

Я горячо поблагодарил ее за помощь, пообещав защитить. Она сказала, что, пожалуй, я должен неотлучно охранять главного свидетеля этого дела. Я сказал, что попробую, а Ирина посмотрела на меня с некоторой тревогой.

С Йоргеном разговаривать было бессмысленно, но Сибилла сказала мне, что из их перегородки плацкарты она видела тучного человека в комбезе Машинистов, похожего на бригадира поезда. За день он проходил раза два или три. Видела Аюми, которая ходила по вагону, и Криса, который около половины второго пыхтел с чемоданами, переезжая в другой плацкартный закуток, и охрану, несколько раз проходящую по поезду в течение суток…

Повара оба подтвердили, что видели бригадира в районе кухни несколько раз за день, и один раз он беседовал с пани Аидой, которая ругалась с ним, после чего он ушел, а туристы пришли в буфет.

Потом я говорил с шахтерами из вагона, где ехали наши туристы, но они не сказали ничего существенного: многие видели бригадира, Криса, Аюми, Дронову и других пассажиров, проходивших по плацкартному вагону. Как и ожидалось – времени никто не засекал.

Ирина глядела на меня глазами, полными надежды, а я понимал, что вряд ли эту надежду оправдаю.

Мне даже захотелось поговорить с ней – про Олимп, про эту базу. Я хотел донести до нее то, что пытался донести до покойного Дарби, – я думал, что нам надо сбежать по прибытии поезда. Я хотел убедить мою любимую женщину в необходимости такого поступка…

После этого вернулся Хмурый с медиком, которого звали Серый, и попросил меня пройти с ними.

Я сказал Ирине, чтобы она подождала, и пошел с ребятами.

Тело из купе уже унесли в холодильник буфета, что сразу отбило у меня аппетит.

Хмурый сказал, что бригадир до сих пор не найден, и выразил идею, что с ним что-то случилось, уже без всяких сомнений.

Я сказал, что, наверное, его убили, либо он прячется в угольном ящике, либо спрыгнул с поезда на ходу. Хмурый сказал, что пойдет в вагон с туристами начинать обыск, и попросил меня обождать его в купе…

Я спросил медика, что он думает по поводу тела покойного, – но он не сказал ничего интересного: уровень серотонина в крови был чуть завышен, и токсины в крови имеются, огнестрел, время смерти предположительно от двух до четырех часов, и надо сделать массу анализов. К тому же он добавил, что никогда не работал судмедэкспертом. Я вздохнул и сказал, что я никогда не был дознавателем.

Хмурый пошел осматривать вагон туристов, а я остался один в купе бригадира, сидя напротив койки, где убили Дарби…