Мой немой (ужасно звучит, а что делать?) вопрос был на корню заглушён боевым криком:

– За Белого Волка!

И новая волна мертвяков бросилась на замок.

На этот раз в их рядах бились и те, кто ещё недавно шёл защищать нас от общего врага. Глаза мёртвых воинов были абсолютно белыми, что их убило, не знал никто, но они словно бы спешили выслужиться перед новыми хозяевами (хотя правильнее было бы сказать, перед одной ХОЗЯЙКОЙ) и бросались в бой с яростью берсерков…

– Открыть ворота! – проорал я. – Капитан, вы могли бы и не играть со мной в такие игры…

– Не сам, не от гордыни, а токмо волей обстоятельств пригнулся пред роком судьбы! – Он поправил камуфлированный берет, похлопал меня по плечу и улыбнулся. – Веди дружину свою, боярин. За дщерью твоей пригляжу, и за крепость свою не бойся, отстоим!

– Вацлав! Поднимай крестьян на стены! Дана, поведёшь инквизиторов передовым отрядом. Отвлеките противника на себя и дайте нам пять-шесть минут на обходной манёвр.

– Хочешь прогнать её? – Дампир сдвинула брови в сторону приближающейся фигуры с косой.

– Не совсем. Я хочу убрать того, кто ею управляет.

Ну, насчёт «управления» это я, пожалуй, задвинул. Управлять богиней смерти не может никто. Но ведь по каким-то причинам она ему помогает. Так почему ему, а не нам? Время, проведённое нами вместе, позволяло надеяться… по крайней мере, мне казалось, что позволяло…

А-а, кому я вру? После того как она сама, своими руками передала мне нашу дочь, наши отношения были закончены. И если у неё будет хоть малейший шанс убить меня, я буду мёртв быстрее, чем она осознает, что сделала…

Наши кони стояли внизу, осёдланные и готовые к бою. Ребекка чуть нервничала, а Центурион вновь строил из себя героя и защитника.

– Ничего не бойся. Я рядом. Держись слева. Не выбегай вперёд. Не задирай голову. Смотри под ноги. Бей не глядя. Никого не слушай. Даже меня. Просто верь.

Белая кобылка скромно кивала, но, хотя и дрожала всем телом, было ясно, что она не отступит. Мы сели в сёдла, Эд справа от меня, Седрик слева, позади шестеро дружинников, впереди – Дана с отрядом монахов-воинов. Она только один раз обернулась ко мне, посмотрела прямо в глаза и ничего не сказала. Романтическая история о том, какой силой меня наделил этот взгляд, сколько в нём было тепла, любви и нежности, как я поклялся сохранить его в сердце до победы, и прочая менестрельская дребедень – на тот момент как-то не сочинялись. Помню лишь, что, когда открыли ворота, сверху раздался обеспокоенный голосок моей дочери:

– Пап, а кто эта страхолюдина с косой?