— Вот и чудно. Вытаскивай бумагу, перо, будем писать записку господину главному негоцианту Подольских.

— Записку о чем?

— Извиняться буду, — хмыкнул я. — Мол, так и так, в пути подверглись нападению варваров, тяжело ранен и с сим, не имея более возможности присутствовать при основных работах, отбываю в столицу на лечение. Подпись, печать и все такое. Да не на простой бумаге пиши, на гербовой, чай, не расписку малюем.

Дописав письмо, Покоп протянул мне бумагу и перо, и я поставил на нем размашистую подпись.

— Готово. Отряди пару человек, пусть едут на побережье и вручат её лично в руки главному негоцианту. Пусть только не торопятся шибко. Если, скажем, задержатся на пару-тройку дней где-нибудь в кабаке в обнимку с пышной девицей, я возражать не буду.

— Все равно не понимаю, — в недоумении пожал плечами стражник. — Зачем мы тогда весь этот путь проделали, народу столько положили?

— Да затем, милый мой Парус, что начальник у тебя идиот.

Мазь, что дал мне местный мэтр, отчаянно воняла гнилыми портянками и плесенью, но действие возымела просто удивительное. В первый день пути, подпрыгивая на узкой скамье почтовой кареты, я еще матерился, жаловался на ногу и проклинал того идиота, который не подумал придать экипажу хоть какую-то амортизацию. Второй и третий дни были более сносны, возможно, в силу того, что почтовик наконец вывернул на хорошо укатанный центральный тракт. Но под конец недели боль прошла окончательно, опухоль спала, и я уже мог надеть сапог и пройти несколько метров.

— Подъезжаем. — Парус высунулся по пояс в окно, наблюдая, как стремительно приближаются городские ворота. — Еще минут десять, и будем на месте. Прикажете вызвать носилки?

— Обязательно, — быстро кивнул я. — Боль в ноге хоть и прошла, но переться по городу после такой травмы желание маленькое.

— Потом в представительство?

— Нет, мой друг, в канцелярию. Имею страшное желание отобедать с господином главным королевским советником Банусом, да такое, что в глазах рябит.

— Попасть к господину Амиру на прием, а тем более отобедать, задача не из простых.

— Так то негоцианту Сбирскому, — улыбнулся я, — барону этот трюк будет проделать значительно проще.

— Сообщить о вашем прибытии господину Грецки?

— А вот с этим подожди, Покоп, вот с этим надо осторожнее. В город мы должны проникнуть как можно более простым и незаметным путем. Никаких имен и бумажной волокиты. С этой минуты мы в столице инкогнито.

Со срочным визитом я, впрочем, поторопился. Долгая дорога и изорванная в дальних странствиях одежда заставили все-таки заехать в представительство и принять ванну, как бы я не хотел этого избежать. В каждом слуге, в каждом поваре или стражнике на входе я чувствовал неясную скрытую угрозу. Все эти улыбающиеся мне лица казались фальшивыми, их речи пустыми, а мысли темными, но виду я не подавал. Вел себя так же, как и всегда, играя роль доброго хозяина. Жаловался на травму, еще больше на погоду, печалился по поводу утраты моего верного секретаря. Единственное, пожалуй, что я делал без притворства, так это последнее. Смерть Дирека меня сильно угнетала. Винить в ней себя я, естественно, не собирался, но гнетущее ощущение того, что пуля из «калаша» нашла не ту цель, скреблась в моей душе, словно кошка.