Желудок вдруг скрутило, он на секунду задохнулся, борясь с тошнотой.

— Волк, что надо делать? — нужно быть сильным, владеть собой, нужно, черт возьми, бороться. Хотя бы пытаться.

— Пройди по квартирам. Потом я напишу список лекарств, купишь, что сумеешь. До завтра я пробуду у вас, посмотрю динамику. Потом уеду, у меня работа все-таки, уж простите. Объясню, что вам делать, и… Так, вас двое с ним будет? — спросил Волк.

— Да, наверное, — неуверенно ответила Роберта.

— Распределите время. Хорошо бы, конечно, чтобы кто-то третий приехал.

— Я позвоню Киру, может быть, он согласится, — предложила Берта.

— Действительно, позвони, — кивнул Волк. — Гревис свой парень, с ним можно иметь дело, не подведет. Ему все равно сидеть в Москве еще дней десять, так что если согласится побыть на подхвате, хорошо.

— Волк, подожди, — попросил Ит. — Ты можешь объяснить, что будет дальше? Что вообще происходит?

Волк засопел, нахмурился.

— Ну… хорошо. Объясняю. Кратко, времени мало. У него отек мозга, если ты это хотел услышать. Скорее всего, спинной мозг поражен тоже — ноги уже практически парализованы. Восходящий паралич. Тебе сказать, как называется именно эта форма энцефалита и почему я понял, что это она, а не другие, более легкие?

Ит отрицательно покачал головой.

— Вот и правильно. — Волк встал. — Иди предупреди соседей, третий раз тебя прошу!

— Менингиальная форма, — вдруг сказала Ольшанская. — Надо же, помню. Столько лет прошло, а я…

— А ты, мать, еще мне тут истерику устрой. — Волк зло глянул на нее.

— В учебнике было написано, что…

— Твой учебник писался тогда, когда еще не придумали иммуноглобулин. Я сделаю все, что смогу, обещаю. Но врать вам не буду и давать ложную надежду — тоже. Это жизнь. В ней всякое случается. Никто не застрахован…

* * *

Кир приехал сразу же, бросив все дела. Хотя Берта и не сказала ему причину, он по ее голосу догадался, что происходит что-то неладное, и решил не задерживаться. Едва переступив порог и увидев заплаканное Бертино лицо, Ита, которого трясло, несмотря на все усилия сдержаться, он понял, что случилась беда — и растерялся. Буквально за минуту он сумел справиться с собой, но…

Но когда его проводили в комнату, и он увидел того, кого последние месяцы в шутку для всех, и всерьез — про себя называл Солнышком, он вдруг почувствовал, что кровь стремительно приливает к лицу, и становится трудно, почти невозможно дышать.

Он сжал кулаки так, что ногти впились в кожу.