– А сейчас, видимо, решилась? – Таксист забросил в рот ядовито-оранжевую карамельку. – В гости едете?
– Хм… в гости… На похороны я. Погиб сын-то. Погиб.
– Как? На самолёте разбился?
– Да какой самолёт… – Пассажир осел в кресле, будто вмиг сделался тяжелей прежнего и быстро отвернулся к окну. – Рак у него был. Рак… Ты ушами-то не хлопай, шофёр. Зелёный загорелся. Трогай давай. Слышишь, нам уж сигналят.
4. Назад в подвалы (сочинения прошлого тысячелетия)
4. Назад в подвалы
Вечный
Вечный
1
На свет он появился недоношенным, с гипоксией, анемией и чёрт знает, чем ещё, поэтому удивительны ли постоянно и жутко мучившие его головные боли? Мать его, слезливая ограниченная клуша, залетевшая по пьянке, и не соблюдавшая в течение беременности диету, была главной причиной, и он возненавидел её. Заодно он возненавидел весь прочий мир, безразличный к его мучениям.
Мир не заметил его ненависти.
Он взрослел. Голова, однако, болела по-прежнему. Он стал искать избавления. Сам.
Наука была почти бессильна, и он бросился в океан околонаучной, псевдонаучной и антинаучной литературы, нетрадиционных методов оздоровления и традиционного пьянства. Боли усилились. Он занялся йогой, у-шу и бодибилдингом; он медитировал и принимал ЛСД; вызывал демонов и практиковал аутотреннинг. Боли стали невыносимыми. Он дополнил ЛСД стероидами и поливитаминами. Он стал вегетарианцем. Раз в неделю он проходил олимпийскую дистанцию триатлона только на минеральной воде и предельной концентрации воли. Он довёл тело и органы чувств до совершенства: видел в темноте и слышал в тишине, длинными пальцами с одинаковой лёгкостью гнул гвозди и гравировал на рисовых зёрнах, мог не дышать совсем и дышать в привокзальных туалетах. И это наконец случилось! Он научился править болью. Он обратил её в наслаждение…
Ему было тридцать три, и он решил, что постиг Истину. Он понёс её в массы: ездил по провинциальным городишкам под именами Святого Анохоретия, гуру Самоматхи, о-сенсея Фудзимоси или ламы Лобызанга Драмбы. Он проповедовал, лечил и наставлял. Он изучил риторику, психологию, овладел гипнозом, и на его сеансы народ валил валом, устраивая побоища у билетных касс. Он был неподражаем: высокий поджарый атлет с лицом спятившего Арамиса. Длинные белоснежные кудри, порождение вертикальной «химии» и дорогой крем-краски; тонкие ухоженные усы с подвитыми вверх концами; острая эспаньолка; впалые щёки; и, как гимн безумию, – пылающие фанатизмом огромные бледно-голубые глаза.