— Я подарю его Саерку, — хохотнул штурман, — Ему лучше подойдет.

Саерк что-то буркнул, но ожерелье взял не колеблясь.

Первым в новый космический дом вошел капитан. Он с наслаждением вдыхал запах мускатного ореха кожаных обшивок кресел и особый, ни с чем несравнимый запах машинного отделения. Если бы не плохое предчувствие, не оставлявшее Танса уже несколько часов, капитан был бы счастлив. Но он еще не вышел в космос.

Осматривая второй отсек, Танс обнаружил дверь в кладовую, которой не должно было быть в этом месте в кораблях такого типа. Это его заинтересовало. Нахмурившись, Танс толкнул дверь ногой, та распахнулась, капитан замер. Жизнь кобонца оборвалась. Так же внезапно и быстро распрощались с жизнью еще трое, вошедшие на палубу вслед за своим капитаном.

На поднимавшихся по трапу людей обрушился шквал огня. И прежде, чем конвектийцы успели понять, что происходит, на быстро опустевшем трапе возникли до зубов вооруженные солдаты в тяжелых энергозащитных костюмах и черных шлемах. Те конвектийцы, что оставались за спинами менее удачливых товарищей, и потому пережившие первый шок, бросились врассыпную, пытаясь скрыться за корпусами своих тарелок. Бойцы, которые по плану должны были прикрывать остальных в случае чего, не успевали поднять недавно синтезированное оружие — беззащитные в своей нарядной форме, они гибли, как мухи — солдаты стреляли с быстротой мысли. Неожиданно ожил и башенный поляризатор на центре сообщений, разметая на молекулы сорокаместные тарелки вместе с теми, кто успел до них добраться.

— Предатель! — Саерк, близкий к истерике, заорал, замахиваясь кулаком в небо. Он добежал до тарелки и уже думал, что спасется, когда машина превратилась в пыль под невидимым ударом поляризатора. Доли секунды, и устройство наведения, настроенное на уничтожение всего, что не посылает опознавательного сигнала, выбрало новую цель, маленькую, размахивающую руками. Из пушки стреляли по воробьям. Саерк почувствовал инстинктивный ужас и осыпался на гладкую поверхность космодрома невесомой пылью.

Через две минуты после гибели кобонца от двухсот человек осталось только шестнадцать.

Сергей этого не видел. Его уронили на землю лицом вниз так, что он больно ударился, когда еще первые шеренги солдат появились на трапе. Освободившись от ноши, тащившие его люди немного выиграли. Их крепкие фигуры сразу привлекли внимание солдат, и Сергей почувствовал себя придавленным тяжелыми телами бойцов, не успевших сделать и шага. Удушливый запах горелого мяса стал душить землянина, неспособного ни пошевельнуться, ни крикнуть, ни сложить мысли в слова.