— Снайпер! Где-то снайпер!

— Твари!

— Не мешайте мне! Гробовщик, слышишь меня?

— Да не слышит…

— Заткнись!

— Так, давай обезболивающее! Да не это…

— Снайпер! А мы тут как бородавки на заднице!

— Заткни пасть, Хилый!

— Этайн! Этайн! Проснись! Ты — чародейка… сделай что-нибудь!

— Я не чародейка! Я ничего не умею!

Гоблины орали наперебой, а кровь бежала из раны у Гробовщика на груди. Гвоздь попал ему под правую ключицу. Шершень знал, что перебита вена и что в этих условиях он бессилен что-либо сделать. Выстрел был точным, не оставляющим шансов. И все-таки костоправ пытался бороться. Его руки были почти по локоть в крови.

— Посмотри в его сумке! — крикнул Шершень Этайн. — Может быть, там есть что-нибудь… не знаю, эликсир или…

Эльфка не могла снять рюкзак со спины Гробовщика, поэтому расстегнула его и принялась выгребать содержимое прямо на землю, не разбирая. Ее пальцы дрожали, она ничего не могла удержать в них. Крот пришел на помощь, но сообразил, что у него еще меньше шансов что-либо понять в этом хаосе.

— Мертв? — рычал Сказочник через плечо, держа на прицеле возможные направления вражеской атаки. — Он мертв?

Никто не ответил. Шершень пытался зажимать рану Гробовщика, но кровь текла, с каждой секундой слабее. Через две минуты все прекратилось. Гробовщик лежал, глядя вверх ничего не выражающими глазами, глазами-камешками.

Хилый выругался. Шершень отнял руки от груди гобломанта и посмотрел на них. Крот не двигался, не произносил ни слова. Этайн плакала.

Сказочник на коленях подполз к телу.

— Мертв?

Гоблины промолчали.

— Да будь все проклято! Проклятье!