Хилый сидел в траншее вместе с двумя другими солдатами. У одного была базука, другой вооружился снайперской винтовкой. Третий, сам Хилый, держал гвоздемет дулом на юг, откуда ожидали атаки.

Первая линия обороны. Сюда враг обрушит всю ярость первого натиска. Гоблины размазаны на фронте шириной почти в сто пятьдесят метров. Меньше двадцати единиц личного состава.

Хилый обернулся на Храм. Туда отступят те, кому удастся выжить. Там — последняя линия. Повсюду взрывчатка. Эльфам не достанется храм Творга. Снова не достанется.

Хилый ощутил холодную дрожь, пробирающую до костей.

«Мелодраматично. Мистически. Словно в романе, словно в нелепой сказочке или армейской байке, сложенной солдатом с убогой фантазией… Это глупо. Очень глупо и несправедливо. Мы — не они. Нас, в конце концов, не двести, — подумал новоиспеченный капрал, поправляя очки. — И я не хочу так умирать!»

— Говорят, они поят свою пехтуру какими-то магическими отварами, — сказал гоблин справа от Хилого. Оптический прицел его винтовки обмотан, словно шарфом, чистой лентой из плотной тряпицы. — И от них эльфюги дуреют. Крышу у них отрывает, и они лезут напролом. Им наплевать, что в морду им лупит гвоздемет. Они будут идти. Потому что знают: если зелье не подействует и они не смогут выполнить приказ, их расстреляют… Такая вот любовь к своим.

Гоблин повернул голову к Хилому и приподнял брови.

— Вчера был бой. Вон там, где подбитый «онагр», видишь? Там была чертова куча трупов. Три взвода мы их положили, а эльфюги лезли и лезли. На кучу, прямо под очереди. Дерьма кругом было, скажу я тебе… Лезли и скатывались. А тем, кто следом пер, легче было — словно мостик через траншеи… Хлоп-хлоп! Легкими ножками по трупам, чтобы получить промеж глаз!

— Зачем ты мне это говоришь? — спросил Хилый.

Голос подал пехотинец, сидящий на полу траншеи с базукой в обнимку:

— Это он к тому, что с такими раз в двадцать сложнее, чем с нормальными. Хотя эльфюги все повернутые. Если эти наширяются своей дряни, все — крендец! Пока не выпустишь им кишки, не остановятся. В таком состоянии они не умеют отступать, ничего не соображают. Почему, думаешь, у нас потери такие? А вот и потому.

— Срань, а не война, — отозвался снайпер. — Не по правилам. Эти уроды не хотят их соблюдать. А когда мы ответим тем же макаром, то вопят, что мы изуверы. А сами? Позади своих гвоздемет поставить — додуматься! Видать, не так велико у кукол желание воевать за свою родину… — Гоблин выстрелил через верхние зубы струйкой слюны.

Хилый молчал, рассматривая уходящую вниз с пологого холма дорогу. Зеленые перегородили ее колючей проволокой и навалили подобие баррикады из бревен и досок. Танки сомнут укрепление, но пехота задержится и станет хорошей мишенью.