Литус наклонился.

– Я слушаю.

– Главное запомни, – строго произнес старик. – Конечно, храмы наши по силе вроде бы куда слабее тех же магических орденов. И предстоятели у нас все больше негодяи. И мастер инквизиции – редкая гнида, я б такому и помойные ямы чистить бы не доверил. И послушники – так себе. И паломники идут за собственную шкуру порадеть. Но если что, вон там, в двух лигах – не просто месиво, а след настоящей мерзости. Отголосок ее. Отдушина. Яд. И если там забурлит, тогда и окажется, что весь противовес – вот эта часовня. Да бараггальские камушки.

– И чем же они помогут? – спросил Литус.

– А хоть чем, – закатился хохотком старик. – Ты спрашивай сам себя почаще об этом, рано или поздно ответ и проявится.

…Литус вышел из границ Светлой Пустоши почти через три недели. В середине весны. Он был худ, изранен, оборван, бородат и грязен, но спокоен. И улыбнулся только от того, что странный звон в его ушах наконец прекратился. В одной руке у него был древний атерский меч, в другой руке – каламский щит. Выйдя к реке, Литус дождался, когда над нею сгустятся сумерки, вошел в воду и переплыл на тиренский берег. До Самсума нужно было пройти еще почти пять сотен лиг.

В это же самое время Игнис и Син шли навстречу Литусу, не зная об этом. Пусиллус оставил их еще в Тире. Взял легкую лодку с парусом и пошел вдоль берега. Но сначала маленький угодник внимательно выслушал рассказ Игниса, заинтересовался более всего светящимся кольцом на пальце убийцы и решил вернуться в Самсум.

– А там что? – спросил его Син.

– Разнюхивать буду, – усмехнулся Пусиллус. – У меня талант оказываться в нужное время в нужном месте.

– Это уж точно, – согласился Син. – А у меня через раз. То в нужном месте, то в ненужном. Что-нибудь интересное хоть отыскал за прошедшие пять лет?

– Было, – кивнул Пусиллус и тут же вновь помрачнел. – Эх, жаль, что с Аквуилусом так вышло. Поверишь, как бы гнусно ни было, у него всегда имелась в запасе улыбка. И никогда она не оказывалась последней. Это ведь он разнюхал насчет куска звезды. Он со своей черной рожей там, на севере, был чуть ли не своим. Сумел разговорить жреца.

– Куска звезды? – переспросил Син. – Ты говоришь об останках Бледной Звезды? Неужели так далеко добрались реликвии Храма Света?

– Нет, мой дорогой, – покачал головой Пусиллус. – Куска одной из Семи Звезд. Как раз у трех больших храмов и льва с человеческим лицом. Той землей правят венты, дикое племя, но нилоты там тоже нередки. Нам там нелегко пришлось. Большую часть года там лежит снег. Но оно того стоило. Прочие шесть мест – это одни развалины. А то и тех нет, землей занесло. Что огромные камни в десяти лигах севернее Шуманзы, что огромные камни в основании Иевуса, что пузыри на камнях в Бараггале, что мертвые холмы в стране Кема, что развалины в горах Этуту, что вечное пожарище через реку от Самсума. Шесть звезд выжгли все дотла. Ничего там не осталось от прежних богов. Да и в Бараггале все, что есть, восстановлено трудами Энки. А вот храмы и лев на северо-западе все еще стоят. Хотя удар был и там. Но слабее. И после того удара остались осколки одной из семи звезд.