– И где же они? – медленно произнес Син, побледнев так, словно готов был покрыться белым пухом.

– Не знаю, – вздохнул Пусиллус. – За века все развеяно. Я же говорю, дикий народ. Но все, что оставалось, точнее, один осколок – забрал их вождь, прежде чем идти в поход на восток.

– На восток? – не понял Син.

– Для него на восток, – заметил Пусиллус. – Для нас это север. Его имя Слагсмал. Я слышал, что сейчас он стоит где-то под Шуманзой? И даже как будто сумел взять Иевус?

– Значит, придется идти на север, – проговорил Син.

– Иди, – кивнул Пусиллус. – А я вот хочу разобраться с этими перстнями, что зажигаются не от мума, а от того, что ищут. Покопаюсь, магов прощупаю, ведь не могли не слышать о таком. А там, может, и до Уманни доберусь.

– Обманка, – покачал головой Син. – Нет там Ордена Слуг Святого Пепла.

– Да знаю, – кивнул Пусиллус. – Только ведь если за обманку не подергать, так и необманку не выдернешь. А ты, – Пусиллус повернулся к Игнису, – не тушуйся. О главном не забывай, и все образуется.

– Что главное? – спросил Игнис.

– Стыд, – ответил маленький угодник и отчалил от пирса, начал ставить крохотный парус.

– Домой? – спросил Игниса Син.

– Домой, – ответил Игнис. – Не точно на север, но вроде бы по дороге.

– Подумать еще надо обо всем, – пробормотал Син, словно не мог решить что-то важное для себя. – Пошли.

Далеко они не прошли. В ту самую ночь, когда Литус переплывал через реку, на постоялый двор, в котором вместе с купцами спали Син и Игнис, налетели степные разбойники. В сутолоке они посекли многих, потеряли еще больше, неожиданно столкнувшись с неуступчивым седобородым воином, и от великой злобы раскроили ему, в котором и так уже торчало с полдюжины стрел, живот. Син, зажимая руками нутро, захрипел, опрокинулся на кучу лошадиного навоза, задергался и затих. Игнис, который был изранен не меньше его, мог только грызть засунутый в рот кляп и пытаться порвать прочные путы. Через два месяца, лишившись надежды выбить дурь из раба, который словно не чувствовал боли, худого и покрытого шрамами Игниса выставят на торги на невольничьем рынке в Эшшу, надеясь выручить за него хотя бы гроши. А еще через пару дней, когда Игнис придет в себя после очередной порки, он обнаружит, что уже продан, лежит на палубе корабля, и на него смотрит чернокожий капитан Моллис, улыбается и точит нож.

– Что ты собираешься сделать? – спросит его Игнис.

– Съесть тебя, – захохочет Моллис, но не успеет сказать, что это шутка, как изможденный невольник бросится на него и едва не переломит ему шею. А к середине лета они станут неразлучными друзьями.