Шейх Хасан поднял руку и все замолчали.

— Ты не прав, Хамза… — сказал он. — Шариат говорит о том, что при ночном штурме города неверных разрешено убивать женщин и детей, но только тогда, когда их невозможно отделить от взрослых мужчин. Разрешено убивать и тех, кто оказывает сопротивление мусульманам, но дети никак не могут входить в это число. Совершив умышленное убийство детей, мы прогневаем Аллаха, и он откажет нам в милости своей…

— Аллаху акбар.

На самом деле опасения Шейха были еще и в другом. Он давно и плотно работал на англичан, а англичане были гениями дозировки. И отлично понимали, что убийство военных русские воспримут как акт тайной войны, а убийство детей в школе — как прямой вызов. И последствия могут быть очень и очень различными…

Кроме того, англичане были заинтересованы в ослаблении русской армии и ее боеспособности на этом направлении, и за то платили деньги и давали оружие, а не в гибели детей и озверении русских.

— Теперь что касается денег. Брат Али, расскажи…

Брат Али занимался деньгами, потому что был самым образованным из них, он закончил колледж. Тот же Хамза, например, умел читать, но с трудом.

— В казне на сегодняшний день один миллион четыреста пятьдесят тысяч фунтов, поступления увеличились на двадцать три процента по сравнению с прошлым годом. Этого достаточно для того, чтобы сделать то, что мы задумали, инша Аллах.

— Кто-то не заплатил?

Казна пополнялась примитивным и действенным способом. Все правоверные должны были платить закят на нужды мусульманской общины, уммы. Все неверные должны были платить джизью, налог с немусульман, предписанный Кораном. Собирали «налоги» те же боевики, которые устраивали теракты, — об этом все знали, и это было более действенно, чем государственные фискальные службы. Если тот, к кому приходили за закятом, возмущался и говорил, что он платит налоги, ему говорили, что он не должен платить налоги, потому что налоги устанавливает тагут, собирая неположенное с мусульман, а они борются против этого. И если человек не хочет платить налоги, он должен помогать тем, кто вышел на путь Аллаха. А если человек говорил, что он уже заплатил закят, ему говорили, что этот закят недействительный, потому что идет не на нужды мусульман, сражающихся на джихаде, а на нужды духовенства, продавшегося неверным и погрязшего в ширке, потому закят надо будет заплатить еще раз, правильно, и платить отныне только им. Купцы в Пешаваре к этому уже привыкли, а вот купцы в Джелалабаде успели привыкнуть к русским порядкам, когда в ответ на предложение кому-то что-то заплатить, помимо положенного, ты просто говоришь русским, и они разбираются с этим. От этого в купеческой среде и в среде тех, кто кормился с торговли, уже шло брожение, и многие выступали за то, чтобы прогнать из Джелалабада чужих, пришедших с Востока, и жить, как сами считают нужным…