Пришлось включить уцелевший двигатель, но лететь на нем оказалось затруднительно, поскольку столь несимметричная тяга начала ощутимо разворачивать аппарат в воздухе. Пришлось до отказа заложить штурвал влево, чтобы рулями хоть немного компенсировать аварийную ситуацию. Однако полностью выровнять ход мне не удалось, из-за чего мы двигались хоть и по очень пологой, но все же дуге, с каждой минутой все больше отклоняясь от намеченной точки. Чтобы спасти ситуацию, пришлось заложить крутой крен на левый борт, причем настолько сильный, чтобы крыло с турбиной оказалось непосредственно под гравилетом, перпендикулярно поверхности океана. Это создало ощутимые неудобства, поскольку управлять лежа на боку довольно трудно. Пришлось выбраться из кресла и занять сидячее положение на боковом стекле кабины, благо в связи с поломкой турбин педали управления полностью утратили свою функцию и про них можно было забыть. Зато теперь асимметрия тяги проявлялась не в горизонтальной, а в вертикальной плоскости, что мешало меньше, поскольку гравилет попросту медленно набирал высоту.

Пока я был занят выполнением этих экзотических маневров на почти полностью выведенном из строя летательном аппарате, вокруг продолжался бой. Иногда я видел скользящие под поверхностью тела биотехов, но на нас они не обращали внимания, стараясь нанести удар по главной цели. Цель оказалась для них непростой, похоже, с такой хорошо поставленной обороной им еще сталкиваться не приходилось. Точнее это была не оборона. Нападением это тоже сложно назвать, поскольку батиплан обложили со всех сторон. Скорее это была охота из засады — «Коча» подманивал торпеды на себя, как на живца, а затем силами всех огневых средств уничтожал их.

Я вспомнил, как мечтал о создании батиплана, рисуя в тетрадке схемы своих фантазий. Я рисовал их в гостиницах, и работая на стройке, и потом, уже имея представление о технической постановке задачи. И вот сейчас эти фантазии, воплощенные инженерами в металл, крошили биотехов так, что воздух почти непрерывно дрожал от взрывов. Это было приятно, чего уж тут говорить.

Глядя на скользящие под водой живые торпеды, я вспомнил о нетронутом ракетном боезапасе под крыльями. Трудно было сказать, насколько он поврежден взрывом, все ли ракеты заклинило на направляющих, или хотя бы часть уцелела, но попытаться принять участие в этой битве было необходимо хотя бы потому, что я не представлял другого способа дать о себе знать своим. А так они могли зафиксировать детонации моих ракет, всплыть и забрать нас.