– А как же – дробовик у меня. Нам без оружия никак нельзя, нужно быть ко всему готовым.

– Понятно, – кивнул Роджер. – А патроны к моей машинке у тебя найдутся?

– Должны найтись. У меня этих патронов хоть пруд пруди, я запасливый.

– Я это уже понял, камрад. Неси, посмотрим, что у тебя имеется.

Пилот снова поплелся в трюм, а Роджер поднял с пола бутылку, допил водку и, поставив пустую на пол, сказал:

– Никогда больше.

Потом прицелился из пистолета в стену и с удивлением обнаружил на ней множество мух. Это были сильные молодые мухи, которые располагались отдельными группами и коротали время, перебирая лапками, дожидаясь, когда все лягут спать, и они смогут вычистить в банках остатки тушенки.

Челнок подрагивал на гравитационных кочках, в ящиках позвякивали скопленные Эншей мелочи, но мухи сидели на месте и ничего не боялись.

– Привыкли, стало быть, – сказал Роджер, и в этот момент появился пилот – в паутине и отработанном масле, в которое угодил всей пятерней.

– Вот ведь зараза, пять лет назад переборку редукторов делал, масло слил, а выбросить забыл.

Поставив перед Роджером ящик, доверху засыпанный разнокалиберными патронами, Энша ушел за ветошью и скоро вернулся с дробовиком, который с гордостью продемонстрировал Роджеру.

– Во стволина, видал такой когда-нибудь?

– Это что, восьмой калибр?

– Я же говорю – знатная стволина! Я, правда, приклад ему отрезал, чтобы удобнее было в перестрелках, типа, ты чо, а ты чо! А потом я достаю из-под пиджака эту хренотень! Круто, да?

– Круто, – согласился Роджер. – Только тебе его почистить нужно, а то перекосит патрон в ответственный момент.

Сказав это, Роджер попробовал вспомнить, допил он водку или она все еще стоит рядом. Он, разумеется, мог посмотреть вниз, но это было не по правилам.

– А чем его чистят?

– Ты же вроде техч… технически оснащенный субъект, Энша, в масле пачкаешься, а про такие вещи не знаешь – нехорошо…

Роджер покачал головой и посмотрел вниз – бутылка оказалась пустой. Он даже не вспомнил, когда допил водку.

«Наверное, это старость», – подумал Роджер, а вслух произнес: