Но сон не приходил. Щеки пылали. В затылке полыхала беспокойная боль.

CIX

CIX

Понедельник, 31 августа, 09:10 (UTC –4)

«DW», жилой корпус

Разглядывание мелочей спасало. Помогало не смотреть в собственные глаза.

Тимур чистил зубы, отчужденно рассматривая в зеркале мешки под глазами, впалые щеки и трехдневную примятую щетину. Наверху, в макушке, в самой высокой точке тела, засела боль, медленно расплываясь, заползая холодными ручьями в уши, в виски и лоб. Каждый удар сердца волной прокатывался до самых пяток.

Тимур не спал третьи сутки подряд.

Последний раз парень ощущал нечто подобное на третьем курсе в КПИ, накачавшись «Red Bull’ом» во время зимней сессии. Он устроился на работу программером и, ясное дело, забросил учебу, справедливо решив, что навыки инженера вряд ли понадобятся ему в будущем. Тогда, после четырех банок этого проклятого энергетика сердце неистово скакало, как будто собиралось выдолбить в груди дыру, а башку изнутри распирало так, что, казалось, стоит только напрячься, чтобы пукнуть, и ее разнесет к чертовой матери (новогодняя хлопушка: разноцветное «ба-бах!» — и мозги летят вместо конфетти).

В субботу, после первой бессонной ночи, было легче — его отвлекала работа. Поглощенный решением задачи, мозг не мог отключиться. Ответственность и напряжение удерживали сознание на плаву. Но после того как программа была написана и загружена в голову бота, Тимур стал пассивным наблюдателем. От него больше ничего не зависело. Оставалось ждать.

Он попробовал уснуть, но не смог.

В воскресенье, после того как он прочел последнее письмо Алины, стало еще хуже. Прокручивая в голове один и тот же момент, парень провалялся до рассвета с открытыми глазами. Несмотря на усталость, заснуть не удалось и следующей ночью. Стоило только закрыть глаза, как перед ними всплывала одна и та же картина, от которой тошнило, а тело становилось похожим на размоченную туалетную бумагу. Это было не нервное напряжение. Не опасение, что стимулятор не сработает. И даже не страх смерти. Что ни говорите, а боязнь умереть не способна удерживать человека от сна семьдесят два часа подряд. Было что-то еще. Другое. Более страшное. В конце концов, умереть — это не так уж и страшно. Гораздо хуже жить, осознавая, что…

Набитый белой пеной рот Тимура перекосился. Парень понял, что смотрит себе в глаза. Как удав, он вцепился в собственные зрачки, которые устало поблескивали в зеркале. Хотелось плакать, но глаза были сухими, как натертые шерстью стеклянные шарики. По губам поползло что-то розовое: погрузившись в раздумья, он поцарапал десну. Его лицо перекосило еще больше. Хватит! Так нельзя. У человека в голове есть, без сомнения, не только центр удовольствия, но и центр самоистязания. Если этот центр не отключить, можно сойти с ума. Или сдохнуть.