Капсула для экипажа в Ахилле была ещё меньше, чем на моём предыдущем корабле — коридор тянулся всего на несколько метров и походил на гулкий воздуховод в небоскрёбе, а в рубку нам приходилось протискиваться к креслам по очереди.

— Десять минут.

Корабль, по заведённой последнее время традиции, всё ещё управлялся с Земли, и мы ждали, когда нам разрешат подключиться к нейросети.

— Девять минут, — сказал первый пилот.

Он выглядел как мой ровесник — может, на год или два старше — и вёл себя уверенно и деловито, тщательно выполняя служебную инструкцию, как робот. Я не сомневался, что это первый его полёт в должности пилота.

— Восемь минут!

Я вспомнил практические занятия по нейроинтерфейсу и экзамен, который сдавал вместе с Лидой, когда потерялся в созданном собственной фантазией лабиринте и никак не мог выйти из сети. Сейчас, как и тогда, места рядом с Лидой были заняты — мне достался самый последний в ряду терминал, у небольшого иллюминатора, в котором не было видно ничего, кроме тонкого лимба Земли.

— Пять минут, — сказал пилот, проверив крепление ремней безопасности.

Видно было, что он нервничает — так же, как и Лида на том злополучном экзамене.

Я с трудом повернулся в кресле — ремни почти не давали мне двигаться — и посмотрел на неё. Она поправляла волосы, стянутые в пучок. Почувствовав мой взгляд, она сощурилась и качнула головой в сторону сидящего рядом пилота, пытаясь что-то сказать.

Но я не понимал.

— Три минуты!

Я подумал — а с чего вдруг пилот решил считать время? Так советовали делать в какой-нибудь инструкции, или же звук собственного голоса помогал ему справиться с волнением? Интересно, как бы чувствовал себя на его месте я?

— Две минуты!

Я вздохнул и закрыл на несколько секунд глаза. Через две минуты мы получим полный контроль над кораблём — в предыдущие мои полёты, когда никому не приходило в голову считать, я и не думал, что это время длится так долго.

— Одна!

Я повернулся. Пилот активировал свой терминал, и стоящий перед ним триптих засверкал, переливаясь световыми сигналами — включился режим диагностики, занимающий ровно десять секунд.

Я снова взглянул на Лиду. Она улыбнулась мне и что-то сказала, беззвучно двигая губами. Мне показалось, я даже разобрал несколько слов — "я", "тебя".

Я почувствовал, как холодеют мои руки.

Её терминал тоже работал. Огни на триптихе перестали мигать и застыли, как будто время, искажённое в этом замкнутом пространстве, неожиданно сбилось со счёта и замерло, остановилось.